Ночные животные
Шрифт:
– Эй, – растянул Ромал со свойственным ему легкомыслием и остановился, спрятав руки в карман джинсов, – девушку отпустите.
Мужчины одновременно обернулись, а плачущая незнакомка в изумлении округлила глаза. Она с таким обожанием посмотрела на парней, что из ее груди вырвались еще более громкие рыдания, и она защебетала:
– Помогите, пожалуйста, помогите!
– Рот закрой, – рыкнул белобрысый незнакомец и с силой отпихнул девушку от себя. Она врезалась в стену и скатилась по ней, как тряпичная кукла. Затем мужчина посмотрел на неожиданных свидетелей, и его лицо исказила уродливая гримаса. –
– Сказал отпустить девушку.
– Мы с ней давние друзья, малец.
– Она так явно не считает, – вмешался Артур.
– Вы потерялись? Валите на хрен.
– Она пойдет с нами, – отрезал Ромал и спокойно сошел с места. Артур последовал за ним, пусть и не понимал до конца, в чем состоял план его ненормального соседа. – Вы или не станете вмешиваться, или нарветесь на большие неприятности.
В мирке, в котором вырос Костя, главным было не то, как ты выглядел, и как хорошо ты дрался. Все решал характер. Неважно, каким ты был: худым, слабым, слишком мелким или неуклюжим. Ромал смотрел на соперника так, что тот чувствовал привкус проигрыша на своем языке. Некоторых это пугало. Некоторых подзадоривало.
– Что? – Усмехнулся отморозок в мешковатой куртке. Видимо, он относился к тем, у кого хватало глупости отдавать предпочтение драке. Трое абсолютно безликих, простых и тупоголовых незнакомцев выстроились в ряд, преграждая путь к девушке. – Вы попутали?
– Попутали?
– Тебе, щенок, уши прочистить?
– Звучит довольно грубо. – Подметил Арт.
– Такое случается с теми, кто пролетает с экзаменами и не поступает в институт.
– Или же кого выгоняют за драку.
– У нас была дуэль, – вежливо напомнил Константин и потер зудящий подбородок, – не путай одно с другим. Это же совершенно разные вещи.
– Но с ними будет драка, – настаивал Артур, – что скажут на кафедрах?
– У нас есть оправдание.
– Думаешь, сработает?
– Думаю, можно попробовать.
Костя сорвался с места и с размаха врезал одному из мужчин в промежность. Рыжий толстяк застонал, схватившись руками за живот, а его напарник ринулся вперед. Но Костя и его хорошенько ударил прямо по острому, выпирающему кадыку.
Пока Ромал разбирался со своими противниками, Артур помахал рукой незнакомцу со шрамом, который издевался над девушкой, чтобы отвлечь его внимание.
– Иди сюда, – пробормотал он и, обхватив мужика за шею, вонзил колено ему прямо в грудную клетку. Еще раз. И еще. Он собирался врезать незнакомцу сомкнутыми руками по спине, но тот внезапно выпрямился и со всей силы оттолкнул его от себя. – Вот же…
Арт рухнул на землю, но почти сразу же поднялся на ноги. Каменный потолок лихо закружился перед глазами вместе с черными точками, а спина взвыла от боли. Надо было выкрасть хотя бы парочку минут, чтобы прийти в чувство, но…
– Малолетний ушлепок! – Зарычал мужчина, на что Артур сузил глаза.
– Какой еще ушлепок?
– Я шкуру с тебя сдеру, падла!
Громила ринулся вперед, будто медведь гризли, но Селиверстов ловко увернулся, стиснув челюсти, и через силу выпустил перед собой кулак. Кулак угодил мужчине прямо по подбородку, и пальцы юноши вспыхнули от ядовитой боли.
– Блин! – Выругался Арт, прижав к себе руку, и посмотрел на незнакомца, который раскачивался
Он недовольно подпрыгнул к мужику и поставил ему подножку. Тот повалился вниз, а Артур встряхнул плечами и попытался размять пальцы. Рука до сих пор болела, лицо до сих пор болело. Все тело до сих пор болело и пылало, как бенгальский огонь.
Арт обернулся, чтобы проверить, как дела у Ромала, и усмехнулся. Костя справлялся отлично, как будто его совсем не заботило, что противников было больше. Более того, ему в принципе не составляло труда драться посреди переулка, словно он занимался этим едва ли ни каждый день. Костя свалил с ног одного из отморозков, а Артур подошел к девушке и присел перед ней на корточки. Она до сих пор плакала и держалась руками за голову, не переставая трястись от страха.
– Все в порядке, – успокоил незнакомку Арт и подозвал рукой Даниила. – Мы сейчас выведем тебя отсюда, ладно? Побудь с этим парнем. Он никуда от тебя не денется.
– Я их не заметила, – прорыдала брюнетка, – как же я их не заметила?
Она еще громче расплакалась, а Артур отвернулся и внезапно застыл.
Тот мужчина, которого Костя повалил на землю, медленно поднимался на ноги. Но, более того, он медленно доставал из кармана какой-то серебряный предмет. Спустя один миг, одно мгновение, Селиверстов понял, что незнакомец сжимает в пальцах нож.
– Костя! – Позвал он, но Ромал прижал к стене третьего мужчину и не обернулся. Возможно, он собирался отреагировать, поторопиться, но время шло, а расстояние между ним и незнакомцем сокращалось, и тогда Артур сделал странную вещь, на которую он бы никогда не решился, если бы не сильнейший импульс.
Он подорвался на ноги и загородил собой Костю, выставив перед лицом левую руку, как будто она хоть как-то смогла бы защитить его от пореза. Послышался глухой свист , и толстые багровые капли полились на грязный асфальт. Ромал, наконец, обернулся, громко зарычал и оттолкнул последнего противника к стене грубым ударом, а Артур уставился на свою ладонь и огорошено прошептал:
– Вот дела.
Кожа разошлась, словно порванная ткань. Кровь лилась так стремительно, что под ногами парня образовалась небольшая лужица. Голова закружилась, и Арт покачнулся в сторону, но Костя подхватил его за плечи и вернул на прежнее место.
– Ты чего, Селиверстов? – Задыхаясь, спросил он. – Какого хрена ты сделал?
– Спас тебя, полагаю.
– Не надо было меня спасать. Я бы и сам справился.
Артур моргнул несколько раз, чтобы унять головокружение, и протянул:
– Мне так не показалось.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«ПРИМИРЕНИЕ»
Артуру наложили семь швов. Рукой он двигал черти как. Да и пальцы его толком не слушались: разжимались и сжимались с огромным трудом. На ночь ему пришлось выпить обезболивающее, потому что ладонь пульсировала и горела, словно ее жарили на вертеле. К тому же у него жутко болел нос, ныло плечо, щипала губа, иными словами, причин для самобичевания было множество. Правда, из-за таблеток он отключился почти сразу, а вот Константин промучился до самого утра, так и не разобравшись до конца, что его больше беспокоило: ссадины или же совесть.