Ном
Шрифт:
Даниель покачал головой:
– Ты не понимаешь, Вито. Это иллюзия.
– Иллюзия? Страх смерти – иллюзия? Желание бессмертия – это иллюзия? Или что за него любой отдаст всё, что у него есть?
– Не желание, Вито, и не страх. Бессмертие – вот иллюзия. Генетический алгоритм не будет работать, если…
– Да, ты говорил. Но это всего лишь твои слова. Я не вижу препятствий для бессмертия, и не надо мне их выдумывать. В любом случае, лучше заниматься избавлением человека от смерти, чем впустую философствовать о том, что такое жизнь. Вы
– Конечно, я тебе друг. Именно поэтому я хочу, чтобы ты увидел, что ошибаешься, как вижу это я, – сказал Даниель.
Вито резко повернулся в сторону тёмного угла, где Даниель развалился на мешке, заложив руки за голову.
– Я понял. Я тебя услышал. Мысль у тебя складная, и только. Кстати, раз ты мне друг, с тебя подарок.
Даниель потупился и почувствовал прилив на лице. Он достал из-за пазухи ручку, подошёл и вручил её Вито. Лиза закатила глаза и покачала головой.
Вито повертел подарок в руках, посмотрел напросвет, покрутил, перекатывая жёлтый блеск по изгибу пера.
– А чернила?
Даниель протянул ему флакон.
Вито сел за стол, огляделся, – ни одного подходящего клочка бумаги, – посмотрел на блокнот Даниеля.
Даниель, выдернул из блокнота лист и положил его перед Вито. Вито выглядел жалко, ручка торчала у него меж пальцев, как прутик в руке шимпанзе. Он старательно вывел фразу на латыни и откинулся назад, оценивая результат.
– Шикарная вещь, – Вито завинтил колпачок и положил ручку перед собой. – Незабываемые ощущения. Будто выписываешь рецепт собственной кровью. Спасибо, что дал попробовать. Я тебе её возвращаю. Но, если хочешь, можешь, например, оставить мне её в наследство.
Лиза подскочила к Вито сзади, обняла за шею и чмокнула в щёку.
– Если Даниель намекает, что всё живое действует по одному алгоритму, то идея мне нравится, – вздохнул Карл, выдернул листы из альбома и выстроил их на мольберте, сложил руки на груди и залихватски выставил вперёд левую ногу. – Я думаю, проект сделаю. Ну? Кто догадается, о чём это?
Первым тишину прервал Вито:
– Похоже на конец света.
– Одного света конец другого начало. Но работа не об этом.
– А о чём? – спросила Лиза.
– Разве непонятно?
– Здесь какие-то животные, их части, из которых складываются другие животные. Вот эти мифические…
– Уже близко, – Карл потёр ладони.
– Ты же не задумал написать вторую «Гернику»? – хихикнула Лиза.
– Пфф… – отмахнулся Карл. – Это действительно животные, бактерии, в общем, все организмы на Земле, как на ковчеге. И все они спариваются, делятся своими чертами друг с другом. Всё происходит в высших сферах. Потому что все они – часть единого организма, они все одного происхождения. Они черпают свои души из одного источника. Все они личности, наделённые сознанием, как доказывал Даниель.
Вито протяжно заныл.
– Хорошо хорошо, не доказывал, а приводил разумное объяснение этой гипотезы. А мифические животные,
– Единство всего живого, – заключил Даниель.
– Точно! – Карл хлопнул Даниеля по плечу.
Лиза поставила на стол стакан, который уже давно держала в руке пустым и вздохнула:
– У всех родились стоящие идеи. Только я одна ничего не родила, и даже не беременна. Скукота. Давайте о любви что ли? – вздохнула Лиза.
– Она везде…
– Отлично, стоп! Больше ни слова, я услышала всё, что нужно, – засмеялась Лиза, а Даниель продолжил:
– Она заложена в делении на два пола. Проявляется в способности привлечь партнёра к общему делу размножения. И вокруг нас полно того, что мы можем прочитать, посмотреть, услышать об отношении полов.
– Скукота, – Лиза допила вино залпом и звякнула пустым бокалом об стол. – А ты, Вито, что ты думаешь о любви?
– Ничего особенного не думаю. Она должна быть уух и на всю жизнь. Любить всю жизнь до старости, чтобы потом укрывать друг друга пледом, и всё такое.
– А если не на всю жизнь? – спросил Даниель.
– А если не на всю, то для этого есть бордели.
Лиза, свесила одну руку, будто она у неё лишняя, второй елозила стаканом по столу.
Вито встрепенулся, не давая себе уснуть во время долгой паузы.
– А что насчёт души?
– Хмм… Пока не знаю.
– «Пока». И это я ещё самоуверенный?
– Если всё живое только и делает, что приспосабливается. Жизнь как-то… механистично, что ли, выглядит, – пробурчал Карл, едва приоткрыв хмельные глаза и поддерживая голову одной рукой. Второй он водил карандашом по бумаге. – А с другой стороны, если механизмы понять, то та вечная человеческая страсть к сотворению себе подобных силой разума может всё-таки взять и увенчаться успехом. Но скажите, друзья, вот, допустим, в какой-то момент человек возьмёт нечто неживое и заставит его вести себя как живое. Как тогда живое от неживого отличать?
– Да… Именно. Никак. Тогда оно всё живое. И назвать что-то из этого неживым было бы дискриминацией по происхождению, – заключил Даниель.
Когда Лиза и Вито пошли к себе, а Карл уснул в своём кресле, Даниель ещё долго делал пометки в блокноте, утопая в мешке под рассеянным светом карловых светильников в том углу, где раньше располагался его матрас.
Если бы тело робота не поставляло обратную связь от каждого привода, контроллеру не с чем было бы работать. Так что, нельзя считать, что интеллект робота содержится только в контроллере. Интеллект – это способность приспосабливаться, меняться в определённом направлении, в зависимости от того, что происходит вокруг. Пока что изменения касались только настроек контроллера.