Номады Великой Степи

Горобейко Василий

Но ладно бы только это. У меня вызывает сомнения сам принцип расчета количества поколений до общего предка на определенной территории. Вот характерный пример таких расчетов: «Гаплогруппа R1a1. 104 шестимаркерных гаплотипа, базовый 16—12—25—10—11—13. В сумме 104х6 = 624 маркера имеют 165 мутаций. Считаем – 165/624/0.0016 = 165 поколений, или 4130 лет… пра-арии появились на Балканах как будущие хорваты 4100 лет назад» [Клесов А. А.]. Давайте на время отвлечемся и представим, что сами первичные данные: способ вычленения базового гаплотипа в выборке, количество мутаций и их частота – достоверные, и общий предок всех представленных в выборке мужчин действительно жил 4130 лет назад. Но значит ли это, что он пришел на Балканы именно в это время? Нет. Он мог родиться и жить где угодно, а его потомки по прямой мужской линии могли переселиться на Балканы буквально пару

сотен лет назад: 7—8 поколений более чем достаточно, что бы считаться коренным жителем. А могли ли предки этих мужчин появиться на Балканах ранее конца третьего тысячелетия до нашей эры? Запросто. Во-первых, выборка в 104 человека из всей популяции, как с точки зрения статистики, так и с точки зрения биометрии, никак не может считаться репрезентативной. То есть, в выборку могли просто не попасть более дальние родственники, и соответственно возраст общего предка сильно занижен. Во-вторых, даже сегодня далеко не все пожилые мужчины могут похвастать тем, что у них есть внуки, унаследовавшие их Y-хромосому, а уж на заре бронзового века, когда средняя продолжительность жизни мужчин была существенно короче – это и вовсе было уделом немногих счастливчиков. Интересно, что сами адепты ДНК-генеалогии знают об этом: «ученые выяснили, что прародитель всех мужчин на планете, „Адам“ (были и другие, но его гены оказались самыми стойкими), жил в Африке 90 000—130 000 лет назад. „Ева“ – та, чьи гены носит в себе все население планеты, – жила на Черном континенте 150 000 лет назад» [www.dpo-sv.ru], но в своих расчетах почему-то игнорируют. Вот и получается, что носители «гаплогруппы R1a1… появились на Балканах» достаточно давно, что бы считаться коренным населением, а все остальное – буйная фантазия автора.

Перечень ляпов, намеренно или по незнанию допускаемых «специалистами» по ДНК-генеалогии, можно было бы и продолжить. Особенно меня возмущают их нечистоплотные игры с теорией вероятности! Но я думаю и того, что уже написано, достаточно, чтобы с улыбкой относиться к их заявлениям типа: «Лингвисты имеют более правдивое представление о прошлом человечества, нежели богословы. Историки – более, чем лингвисты. Антропологи – более, чем историки. Популяционные генетики – более, чем антропологи. ДНК-генеалоги более, чем популяционные генетики. Лучше ДНК-генеалогов наше прошлое не знает никто» [Известный ДНК-генеалог С. Сидоров]. Кстати, замечательный рекламный лозунг, идеальный с точки зрения маркетинга, но совершенно недопустимый с точки зрения научной этики, что лучше всего характеризует его автора – он успешный коммерсант, а не ученый.

Получается ДНК-генеалогия – лженаука, не заслуживающая внимания? Нет. Наука не виновата, что недобросовестные дельцы в угоду своему бизнесу искажают и подтасовывают результаты. Сами ученые-генетики, изучающие вариабельность человеческого генома, как правило, честно публикуют полученные данные, сторонясь скоропалительных всеобъемлющих выводов. В рамках интересующего нас вопроса об этнической принадлежности первых коневодов особенный интерес вызывают генетические исследования древней Y-ДНК, выделенной из костных остатков представителей различных археологических культур. На сегодня наиболее ранние проанализированные останки степных животноводов принадлежат племенам бронзового века (3—2 тысячелетие до нашей эры), обитавшим на Южном Урале и в Таримской котловине [Li et al.]. И в том, и в другом случае в анализах преобладали гаплотипы, относящиеся по существующей классификации к гаплогруппе R1a1. Интересно, что аналогичные результаты получены и для современной им восточно-европейской культуры лесостепных животноводов, знакомых с коневодством, а именно для культуры шнуровой керамики (боевых топоров).

Адептами ДНК-генеалогии носители гаплогруппы R1a1 прочно ассоциируются с древними индоевропейцами – ариями [Клесов А. А.]. Логика их рассуждений проста: в индийских ведах ариями именуются пришедшие с севера, исповедовавшие ведическую религию. Эти племена в начале второго тысячелетия до нашей эры положили конец цивилизации Хараппы и дали начало современной кастовой системе индуизма. Сами арии – воины и брахманы, благодаря кастовым ограничениям мало смешивались с местным аборигенным населением. Данные археологии указывают на определенные связи пришлых ариев с андроновской культурой Южного Приуралья. Наиболее распространенные гаплотипы среди проанализированных андроновских останков, так же как и среди касты индуистских брахманов принадлежат к гаплогруппе R1a1. А недавние раскопки на Южном Урале древних поселений типа Синташты и Аркаима, напоминающих по своей архитектуре описанный в ведах «идеальный город» ариев, развеяли последние

сомнения скептически настроенной части сторонников ДНК-генеалогии.

Вот только, как и в случае с гаплогруппами, есть несколько «неточностей», которые старательно замалчивают коммерсанты от генетики. Неточностей, которые сводят на нет всю логику их исторических «реконструкций». Начнем с того, что между южно-уральскими поселениями «Страны городов» и падением североиндийской цивилизации Хараппы лежит минимум 200 лет. То есть, на рубеже третьего-второго тысячелетий до нашей эры в Приуралье действительно появились некие пришлые племена, строившие города с радиальной архитектурой, принесшие с собой инновации развитого бронзового века. Но уже через столетие они канули в лету, а на их месте возник целый спектр автохтонных культур, как правило, объединяемых в срубную и андроновскую культурно-исторические общности. Обновленные местные культуры унаследовали от пришельцев только ряд технологических новаций, но никак не религию и не архитектуру, а тем более не их мужские гены. Исследованный древний геном принадлежал исконно южноуральским алакульским племенам, а геном насельников Синташты и Аркаима никто пока не исследовал.

Во-вторых, археологи свидетельствуют о том, что конец Харапской цивилизации положили даже не сами андроновцы-алакульцы, а народы бактрийско-маргианской культуры, населявшие южные отроги Тянь-Шаня, которые, получив «толчок с севера», отправились покорять долину Инда. Судя по всему, именно они и были теми самыми ариями, перенявшими от андроновцев, а может и от самих синташтинцев, ряд технологических и культурных новаций. А гаплогруппа R1a1 могла быть привнесена в Северную Индию несколько позже, например в эпоху Кушанского царства, когда не только Северная Индия, но и Пакистан, Афганистан и другие территории Средней Азии оказались под властью выходцев из Таримской котловины, потомков тех самых племен, чью генетическую принадлежность к гаплогруппе R1a1 подтвердили совместные исследования китайских и немецких генетиков [Li et al.]. А может и еще позже – во времена Великих Моголов, в правящей элите которых хватало представителей тюркских племен, среди которых искомая гаплогруппа и сегодня довольно широко распространена. Несомненно и те и другие, оседая на новой родине, включались в состав только высших каст – брахманов и кшатриев, что естественно нашло отражение в геноме их прямых потомков.

Так что арии, конечно, жили на севере от Индии и говорили на санскрите, вот только к установленным древним носителям гаплогруппы R1a1 они никакого отношения не имели. А всякие досужие размышления о связях русского и индийского «арийского» генофонда, а так же о «совпадающем» времени для «общего предка» – не более чем фантазии людей, далеких как от истории, так и от популяционной генетики, разделом которой, по идее, и является ДНК-генеалогия, как наука. Людей, представляющий как коммерческий продукт «популярная ДНК-генеалогия». И это область знаний другого порядка, которую в пору выделять в самостоятельный раздел маркетинга.

Итак, на основании накопленного на сегодняшний день генетиками материала, можно с уверенностью утверждать только то, что среди мужского населения вероятных потомков мезолитических «коневодов» был распространен гаплотип, попадающие по существующей классификации в гаплогруппу R1a1. А подключив знание истории и логику, можно добавить, что современный ареал гаплогруппы R1a1 во многом определяется расселением мужских потомков этих племен, и, соответственно, носители соответствующего набора маркеров в Y-хромосоме с высокой долей уверенности могут считать себя их прямыми потомками по мужской линии. А вот кто они: арии, тюрки или просто «длинностопые, высокие, худощавые блондины с прижатыми ушами»? На этот вопрос генетика пока ответить не может.

В любом случае полученные данные по древним геномам относятся к не столь уж отдаленному времени – второе, максимум третье тысячелетие до нашей эры – бронзовый век. К этому времени лошадь уже полностью одомашнена и пригодна не только для табунного, но и для стойлового содержания, что позволяет племенам, изначально никак не связанным с коневодством, легко заимствовать «технологию» ее разведения. Первые же коневоды в два – два с половиной раза старше культур шнуровой керамики и андроновской.

Сегодня единственная наука, способная заглянуть так далеко вглубь веков и хоть как-то пролить свет на нематериальный аспект жизни интересующих нас племен – историческая лингвистика. И хотя далеко не все современные ученные однозначно воспринимают данные палеолингвистических исследований, но за неимением лучшего мы попробуем воспользоваться их результатами для ответа на вопрос об этнической принадлежности первых коневодов, ибо не что так ярко и полно характеризует этнос как его язык.