Норби и ожерелье королевы
Шрифт:
— Правильно. Ты ведь не какое-то неодушевленное ожерелье — ты из плоти и крови, ты обладаешь жизнью и разумом. Если человек встретится с самим собой в прошлом, то во времени может произойти нечто вроде короткого замыкания.
— В таком случае, Норби, почему бы тебе не отправиться туда без меня? Тебя там не было, поэтому тебе нечего опасаться. Вернись в дом ювелиров сразу же после того, как нас увели в Бастилию, и оставь ожерелье на полу. Бемер и Боссанж найдут его и подумают, что Олбани его выронила. Они передадут ожерелье кардиналу,
107
говаривались. В конце концов, они ничего не теряют — а история вернется на правильный путь.
— Джефф, опиши мне эту комнату в доме ювелиров. Я больше не хочу ошибаться, хотя это и так происходит очень редко.
— Ну конечно, Норби. Я знаю, как ты стараешься.
— Ты намекаешь на…
— Ничего подобного. Мне просто интересно, сможешь ли ты настроиться на эту комнату без моей помощи. Копия ожерелья находится там, и она притянет тебя — если только ты не притянешься к ней в другом времени.
— Поэтому ты и должен точно описать комнату, — раздраженно сказал Норби,— Я хочу видеть ее так ясно, как если бы она находилась у меня перед глазами.
— Хорошо. Вот что тебе нужно представить…—Джефф подробно описал комнату, вспомнив все, что отложилось в его памяти.
— Не слишком точное описание,— буркнул Норби.
— Извини, но это все, на что я способен. Там было темно, и, честно говоря, у меня не было времени глазеть по сторонам.
— Что ж, попробую,— Робот поднес ожерелье королевы к свету своего фонарика.— Надеюсь, оно послужит решением проблемы.
— А если нет…
— Тогда я заберу тебя к Олбани, Фарго и Марселю. А потом одного за другим переброшу вас в ту часть нового временного ответвления, где мы сможем жить, не выпадая из реальности.
Джефф был совершенно подавлен.
— Мне не нравится это время. Я хочу вернуться в наш родной мир, к нашим друзьям.
— Я тоже, Джефф. Прощай.
— Норби! Мы с тобой во Франции, и настроение у меня — хуже некуда. Пожалуйста, не говори «прощай»: это звучит так, как будто мы прощаемся навсегда. Скажи «оре-вуар», как принято у французов. До встречи!
Глава двенадцатая РЕШЕНИЕ
Должно быть, Джефф задремал после ухода Норби. Он так устал, что даже мучительная тревога не могла отогнать сон.
Проснувшись, он увидел светлое небо за окном. Наступило утро. Джефф протер глаза, мучительно ощущая пустоту в желудке и сухость во рту. В придачу ко всему у него болела спина от постели из прелой соломы.
Но в камере было довольно тепло. Странно, ведь Бастилия — такое холодное место…
Стоп! Почему тепло? Зимою в Бастилии промозглый холод. Джефф впервые попал в темницу 1 февраля 1785 года. Естественно, тогда ему было холодно. Во второй раз он попал в Бастилию 14 июля 1805 года, в ином временном ответвлении, и разумеется, там было тепло.
Но потом они переместились в прошлое, поближе к февралю 1785 года, чтобы вернуть ожерелье королевы.
И что там за шум снаружи?
Звук напоминал рев бушующего океана, хотя иногда до Джеффа доносились отдельные слова. Из-за окна доносил-
109
ся такой шум, словно сотни, если не тысячи людей собрались во внутреннем дворе внизу.
Джефф услышал, как люди бегут по коридорам Бастилии, и ухватился за решетку над дверью своей камеры, подтянувшись на руках и попытавшись рассмотреть, что происходит.
Мужчины и женщины с восторженными лицами, в рваной одежде колотили кувалдами в двери камер. «Свобода! Равенство! Братство!» — эхом отдавалось в стенах тюрьмы.
— Эй! — крикнул Джефф,— Выпустите меня! Что случилось?
— Долой аристократов! — воскликнула женщина с глубоким порезом на лбу, из которого сочилась кровь,— Мы освободим заключенных и сровняем Бастилию с землей!
Мужчины взламывали двери камер топорами и кувалдами. В тот день в крепости томилось не так уж много заключенных, но Джефф был одним из них. Оказавшись на свободе, он сообразил, что настало 14 июля 1789 года — день штурма Бастилии.
В следующее мгновение Джефф с беспокойством осознал, что, если Норби вернется за ним, маленького робота увидят тысячи людей. Однако он не мог остаться в Бастилии. Его освободители, охваченные диким энтузиазмом, выгоняли на свободу всех заключенных. Он не мог спрятаться, поскольку каждая камера периодически открывалась и обыскивалась.
В сущности, было уже поздно куда-то бежать, Джеффа затянуло в поток людей, бушевавший во всех закоулках тюрьмы. Вскоре его вынесли, и он оказался на свободе. Он пересек навесной мост, подхваченный человеческим водоворотом, в который превратился Париж в дни французской революции.
К счастью, он потерял свой парик. Его одежда так загрязнилась и изорвалась, что его уже нельзя было принять за слугу аристократа, а тем более — за личного слугу Людовика XVI, в образе которого он появился на сцене музея Метрополитен в Манхэттене.
— Назад! — закричал плотный мужчина,— Мы должны разобрать Бастилию камень за камнем!
Толпа хлынула к зданию, увлекая Джеффа вместе с собой, Он отчаянно пытался двигаться против течения. Ему не хотелось снова попасть в Бастилию, даже для того, чтобы сровнять ее с землей.
110
Чья-то дубинка с размаху ударила его в низ живота, и он согнулся от боли.
— Извиняюсь! — крикнул владелец дубинки.— Ты такой высокий, что я принял тебя за одного из королевских наемников. Но ты еще малец, и у тебя нет оружия. Пошли, здесь для тебя слишком опасно.
— Я из Америки,— сказал Джефф,— Я хотел вернуться… вернуться за оружием. Вы помогли нам совершить нашу революцию, поэтому я должен помочь вам в вашей борьбе.
Грубые дружеские руки похлопывали его по спине. Кто-то протянул ему железный прут.