Норби
Шрифт:
Антон Земоловский встал. Будь что будет!
– А поворотись-ка, сынку! Крепко, гляжу, тебе досталось. Поворотись – это, гимназист, команда «Кругом!».
Высокий, плечистый, в выглаженном офицерском мундире, сабля при поясе, кобура, стек в руке.
– Кру-у-угом!
В последний миг он вспомнил, что выполнять команду следует через левое плечо.
– Куртку свою можешь выбрасывать, на тряпки пойдет. Эге, а на затылке тоже кровь! Крепко, крепко приложило. Кру-у-угом!
Лицом
– И кто таков будешь?
И как ответить? Гимназист? Эвакуированный? Русский шпион?
– Доброволец Антон Земоловский!
И сразу же стало легче. Он хотел на войну? Вот и будет воевать. Русские – враги, а с остальным позже разберется.
– Прибыл для прохождения службы!
Вновь пахнуло коньяком. Загорелый, ничуть не удивившись, коротко кивнул.
– Молодец! Хвалю, доброволец!..
Приложил два пальца к фуражке с серебряным орлом.
– Майор Хенрик Добжаньский, исполняющий должность командира 110-го резервного уланского полка. Поступаешь в мое распоряжение!
Поглядел куда-то в сторону, чуть нахмурился.
– Почему до сих пор не сменили повязку? Непорядок! Перевязать, переодеть, накормить, уложить спать!
Задумался на миг и внезапно улыбнулся, блеснув крепкими зубами.
– Насчет кухни ты прав, доброволец. Это я приказал, парни уже три дня горячего не ели, решил рискнуть.
Повернулся резко. Исчез. Гимназист – отныне доброволец – вытер со лба внезапно выступивший пот. Неужели все так просто? Взяли – и поверили?
– Признаваться, значит, не желаете?
Пан подпоручник достал портсигар, щелкнул крышкой. Доброволец ничуть не удивился. Но и пугаться не стал.
– Не желаю, не в чем. Но. Кажется, вас, пан подпоручник, ничем не убедишь?
Тот, еле заметно улыбнувшись, протянул портсигар.
– Не желаете?
Ответа не дождавшись, поглядел прямо в глаза.
– Убеждать меня, пан Земоловский, не надо, сам все пойму. Если человек выглядит, как шпион и ведет себя, как шпион – он и есть шпион. Выглядите вы соответственно, ведете – не совсем. Поэтому стану за вами присматривать, причем очень внимательно.
Закурил, пустил дым щегольским серым кольцом.
– Насчет формы вы правы. Я служил в Белостоке, но не в полку, а при штабе. Начальство распорядилось петлицы с шитьем не снимать, чтобы подчиненные сразу же узнавали офицера, а потом уже стало поздно. Но почему вас удивили петлицы, а не уланский полк, пусть и неполного состава, посреди леса?
Доброволец заставил себя улыбнуться.
– Вероятно потому, что я не шпион.
Из военных сводок понять что-то было мудрено. Войско Польское героически атаковало, контратаковало, окружало и громило,
А потом в сводке упомянули Гродно. Всего лишь один раз.
110-й уланский полк защищал западные окраины города. Потом защищать стало нечего, а русские уже были со всех сторон. Командир приказал прорываться на север, к литовской границе, чтобы там интернироваться. Его заместитель майор Хенрик Добжаньский приказ выполнить отказался – и пошел на прорыв, но не на север, а на юго-запад, к Белостоку, который еще держался.
Прорвалось чуть более полутора сотен, но они опоздали. Белосток тоже пал.
– Я, значит, шпион, – вздохнул доброволец Земоловский. – А вы кто? Воинская часть, не выполнившая приказ?
– Победителей не судят, – пожал плечами подпоручник. – А побежденных.
Взглянул в глаза и проговорил по-русски.
– Mertvye sramu ne imut.
8
Я чуть было не велел таксисту ехать к мосту Дебийи – туда, где выловили из Сены тело Николя Леграна. В последний миг сдержался, прикусил губу. Ничего я там не увижу, моего друга убили совсем в другом месте, а труп бросили в Сену где-то выше по течению. Полиция лишь развела руками. Дело до сих пор не закрыто, но надежды никакой. Впрочем, в нашей работе не так важно, кто убил, главное – кто приказал.
– В библиотеку Святой Женевьевы, площадь Пантеона, – распорядился я, немало таксиста удивив. Богатые канадские туристы предпочитают иные маршруты.
Серый американец исчез, обернувшись одетым с иголочки туристом-франкофоном. Иголочка вышла кривовата, костюм хоть и сидел неплохо, но мне совершенно не нравился. В таком только гангстера играть, не хватает лишь цветка в петлице. Вместо него я купил в киоске значок с кленовым листом. Привычную шляпу сменил берет шоколадного окраса, который я сдвинул на самое ухо. В придачу – летнее пальто. Пригодится, холодный апрель сменился столь же холодным маем.
Квебек так Квебек, по мнению моего въедливого консультанта, акцент у меня вполне подходящий. А я даже не старался, говорил, как привык с самого детства. Монтана, «штат сокровищ», Форт Бентон, самая обычная школа с французским, как иностранным. Почти весь класс ходил в отличниках, дома у многих говорили только на языке Мольера. С английским дела обстояли куда хуже.
Перед тем как кликнуть такси, я позвонил по телефону-автомату. Ответили после третьего гудка.
Пора за работу.