Норильск - Затон
Шрифт:
— Там я и нашла кости. — Рассеянно махнула она рукой в сторону берега.
— Нет, не отдал, ему видно даже мёртвая она досаждала.
— Разве это любовь?
— И такая она бывает. Так его раздирало, что она не ему досталась.
Увидев спускающегося по тропинке мужа, Лиза, поспешила вытереть мокрое от слёз лицо. Вернувшийся с Никитиным Илья, принёс ватник, стёганые брюки, шапку ушанку и сапоги.
— Мы захватили показать экипировку и упакуем в мешок, — продемонстрировал Илья ватник.
— Вот, — вертел, принесённую
— Что надо ребята! Спасибо. — Поблагодарил, поднявшись им навстречу, гость. — Майор, я жену тебе расстроил немного.
Тот внимательно глянул на Лизу. Удивился. Но промолчал.
— Ничего страшного, — улыбнулась Мозговому Лиза, стараясь не смотреть на мужа. — Я пойду, очень рада была познакомиться. Вы даже не представляете, как важно для меня, то о чём вы только что рассказали.
— Взаимно, детка, — приложил он её ручку к своим губам. Не думал, что наша разорванная в клочья жизнь кому-то будет интересна, и уж тем более, молодым.
Бросившийся за женой Илья остановил почти бегущую прочь Лизу.
— Лиза, с тобой всё в порядке?
— Я доберусь сама, родной, обещаю, всё расскажу тебе, но завтра.
Боль «Затона»
Лиза шла не чувствуя под ногами вымощенных дорожек. Если б могла, она никогда на них не наступала. Вот всё и открылось. Именно отсюда началась её нескладная жизнь. Значит, не зря ей мерещились здесь, девочки той, ставшей её мамой, глаза. Но теперь она знает, где искать отца. Ничто не происходит просто так. Одно тянет за собой другое. Спустя столько лет судьба закинула её на место рождения, любви и гибели матери.
— Здесь жил отец, — упала она на колени перед выпиленной в вечной мерзлоте полуразрушенной землянкой. — Отсюда он бегал к ней, Тане, на свидание. Они рисковали, чтоб хоть на минутку, упав в объятия друг друга, забыться. Оттолкнув эту страшную, дикую жизнь от себя и любимой девочки, на миг стать просто мужчиной и женщиной. Тихая любовь, несмотря на страсти кипящие тут. Именно такая у них и была. Вспыхнула яркой искоркой и сгорела. Не сама сгорела, сожгли. Где теперь она лежит, под каким куском дороги тлеют её косточки, сколько чужих торопливых ног, может, и моих, беспокоят её прах.
Она не помнила даже, как дотащилась до квартиры. Слава Богу, Тимка спал. Не раздеваясь, упала на застеленную постель. Пришедший под утро Илья растерялся, увидев такой непорядок с ней. Подняв жену, устроил допрос:
— Всё недомолвки какие-то, тайны… Лиза это не может быть эмоциями или случайностью. Что?
Захлёбываясь болью, она выдавила из себя:
— Здесь сидели мои отец и мать. «Затон» место моего рождения. Девочка, которая родилась тут, — это я. Тут лежат косточки моей бедной мамочки. «Затон», не просто военная «точка» или лагерь, это начало моей судьбы. Ты понять
Илья обалдел.
— Это уже из области фантастики. Что за ерунду ты городишь. Я твою биографию назубок знаю, заполняю десятки бумаг каждый год. Ты вообще-то сама понимаешь, что сейчас несёшь?
— Ты ничего не знаешь, — рвя сердечко рыдала она.
— Как не знаю? Ещё как знаю, на зубок. Ты родилась в Саратове и родители твои известные и уважаемые в военном училище люди, открой своё свидетельство и посмотри. Откуда такие фантазии, малышка? Твои, солнышко, папа с мамой никогда не служили в Норильске. Ты напридумывала, детка, целое кино. Надо показать тебя психиатру.
Лиза слушала его не перебивая, давая выговориться.
— Это, как выяснилось после смерти папы, мои приёмные родители. Тебе мама моя не велела говорить из-за анкет, чтоб не портить. Меня удочерили в Саратове, куда я попала из Красноярска, а туда была вывезена из Норильска. После смерти отца, нарушив данное ему слово никогда не раскрывать правды, она рассказала всё. — Соскочив с кровати, порылась в чемодане. Протянула ему старые листочки:- Вот метрики, что она мне передала, посмотри. Ну что? Смотри, моей настоящей мамы рукой написаны её данные и данные отца. Читай, мать — Татьяна Ивановна Петрова, отец — Илья Семёнович Дубов.
— Чёрт! — это всё, что он смог выдавить из себя.
А Лиза продолжала говорить и плакать.
— Не зря мне мерещились их глаза за каждым кустом. Их присутствие здесь было мной ощутимо. Они любили друг друга тут. На затоне она и лежит. Умерла наутро после родов. Умерла, родив меня, понимаешь? Лежит здесь под настилом, по которому мы с тобой ходим. Мозговой, не ведая сам, кому рассказывает, поведал сейчас обо всём.
Растерянный Илья отёр лицо руками и пробормотал:
— Химера какая-то.
А жена развернувшись взяла его за плечи.
— А знаешь, почему меня назвали Лизой? Таня Петрова своей рукой написала это имя, вот посмотри. Так решили Тимофей Егорович и его друг, мой отец — Илья Дубов. Именно так звали девушку, из-за которой они и попали в лагеря, прокатившись на воронке и получив свой срок. А ты говоришь психиатр. — Плакала она, вжимаясь в его грудь.
— Но имя девушки по рассказам старожилов было Нина, — ещё на что-то надеясь проговорил муж. Хотя совпадение было весьма очевидным.
Но жена горько покачала головой:
— Людская молва подзабыла, исказила. Её имя Лиза. Тимофей Егорович сказал.
— Лизонька, успокойся, — подняв её на руки, пошёл он в кухню за водой. Посадив её на стул, налил. Протянул в дрожащие руки:- А, ну-ка, детка, попей. Дай и мне глоточек. Кто ещё знает об этом?
Лиза испуганно уставилась на него.
— Никто, мама не велела и тебе говорить. Потому я и молчала. Тимофею Егоровичу я тоже ничего не сказала. Но теперь я знаю, кто мой отец и знаю, что он ищет меня.