Норвежская новелла XIX–XX веков
Шрифт:
Аннерс вдруг ужасно разозлился на Осе, которая шла впереди и которая была во всем виновата. Ну, погоди, попадешься ты мне! Он как возьмет да как повалит ее в снег, сядет на нее верхом, прижмет посильнее, набьет ей в рот снегу и…
Но когда он додумал до этого места, то сразу понял, что это гадко и нельзя обижать Осе: ведь она, бедняжка, совсем маленькая…
А снег валил уже по-настоящему. По этой дороге, наверно, раза два всего проезжали на санях, ее и дорогой-то не назовешь. Она вилась вдоль рощи, которая отделяла ее от главной дороги,
Идти по снегу было трудно. Осе устала и опустила бидон, чтобы передохнуть. Аннерс подумал:
«Сейчас повернем и пойдем назад».
С удивлением он услышал свой голос:
— Идем дальше!
И Осе послушно подняла бидон и пошла дальше; Аннерс очень на нее злился: она все идет и идет, все дальше и дальше, а что будет с ним, совсем не думает…
Теперь они шли с большим трудом. И… неужели темнеть начало? Аннерс перепугался не на шутку. И тут Осе отставила бидон, села прямо в снег и заплакала.
— Ой, как я устала, — всхлипывала Осе.
Аннерс сказал:
— Давай оставим бидоны здесь и пойдем в рощу, вдруг там белки живут.
И добавил:
— Или индейцы!
Осе до того устала, что у нее заплетались ноги, а снег был глубокий. Но все-таки она пошла — она больше всех других зверей любила белок. Осе часто говорила, что ей очень хочется живую белочку вместо куклы.
Они подошли к роще. Здесь росли почти одни только сосны — высокие, голые коричневые стволы, и на самой макушке пучок веток. Сейчас снег падал густо, но в роще его почти не было, землю покрывала тонкая ледяная корка, подо льдом, как под стеклом, виднелась опавшая хвоя. Дети стали разглядывать иголки, время шло. Осе успела отдохнуть и повеселеть.
Когда Аннерс и Осе подняли головы, они увидели, что и правда темнеет. Они испугались. А когда посмотрели друг на друга и увидели, что обоим страшно, перепугались еще больше. Аннерсу показалось, что он видит собаку, и он схватил Осе за руку. Но оказалось, что это тень под деревьями. И тут же Аннерс услышал вой и чуть не кинулся наутек. Но это загудела пила на лесопилке у водопада.
Какая-то птица, тяжело взмахивая крыльями, взлетела на сосну и уселась на ветке. А вдруг это орел, который охотится на детей? Вдруг он схватит Осе? «Меня-то он не унесет», — подумал Аннерс, но сердце у него замерло. Он ясно видел, что птица сидит и пристально на него смотрит, — а может быть, это сосновая ветка или пятно на коре?
Осе замерла на месте, вытаращив глаза. Что она там видела, Аннерс узнал только, когда Осе прошептала, взяв его за руку: «А как ты думаешь, индейцы на нас не нападут?»
— Индейцы! Индейцы живут в Америке, — ответил Аннерс уверенно.
— А вдруг это уже Америка?
Конечно же, не Америка, до Америки еще очень далеко. Аннерс сделал вид, что совершенно уверен, но его бросило в дрожь.
«Чепуха!» — сказал он себе. Ведь он отлично знает, что никаких индейцев здесь нет. В Сулере и то нет индейцев.
— Чепуха!
— Скорей бежим!
И они пустились бегом по рыхлому свежему снегу, спотыкались, скользили и падали, поднимались, и снова бежали, и снова скользили и падали. Весь мир позади был полон подстерегающих их опасностей. В ушах звенело, снег летел в лицо, застилал глаза. Они все бежали, держась за руки.
Осе то и дело спотыкалась. И все время плакала, спотыкалась и с плачем поднималась. Наконец она упала и не стала вставать, только перевернулась на бок, села, вытерла варежкой нос и глаза, пригорюнилась и промолвила тихо и невнятно: «До чего же я устала», закрыла глаза и еще больше поникла, сидя на снегу.
Куда же их занесло? Аннерс огляделся. И увидел, что глазу не за что уцепиться, куда ни глянь — нигде ни дороги, ни домов, ни деревьев, ни людей. Только снег да снег, все бело, падают снежные хлопья, снежная пелена впереди и сумерки, спускающиеся на землю вместе со снегом. «Осе», — позвал Аннерс. Осе приоткрыла глаза и тут же закрыла их и опять вся поникла. Аннерс стал трясти ее, но все было напрасно. Тогда он рассердился и ударил ее изо всех сил.
Девочка открыла глаза и опять закрыла.
Аннерс еще раз ударил ее и закричал:
— Осе! Пойдем! Надо искать бидоны!
Она открыла глаза.
— Бидоны? — сквозь сон переспросила Осе.
— Да, бидоны. — Он принялся трясти ее и снова ударил, потом опять тряс, и бил ее, и кричал:
— Вставай! Ну, вставай же! Бидоны! Бидоны! Бидоны!
Он заметил, что на нее действовало только это слово, и он кричал ей прямо в ухо, повторял его без конца. И вдруг она проснулась и встала.
— Что бидоны? — спросила Осе совсем еще заспанным голосом и посмотрела вокруг.
А Аннерс кричал:
— Ну да! Мы с тобой бидоны потеряли! Надо искать бидоны! Домой надо прийти с бидонами!
Не сходя с места, они посмотрели вокруг. Куда теперь идти? Куда ни глянь, все снег да снег.
Тут Аннерс вдруг вспомнил то, что прочел в повести о приключениях охотника Джека.
Надо возвращаться по собственному следу!
— Мы пойдем назад по собственным следам, — сказал он. — Ясно! Это совсем не трудно.
Они медленно пошли по старым следам. Осе совсем проснулась. Аннерс понял это по тому, что она стала всхлипывать на ходу. Одна щека у нее покраснела и распухла от его ударов.
Они шли и шли. Опять дошли до рощи. Теперь не было ни индейцев, ни собак. А как же орел? Аннерс про него начисто забыл. Сейчас только вспомнил и отмахнулся — ведь он с самого начала видел, что это просто ворона. Теперь ему было не до того. Надо вернуться назад по собственным следам, пока их еще не замело, — так написано в «Приключениях охотника Джека».