Носферату
Шрифт:
Я не успел закончить фразу. Машка разразилась таким потоком брани, что Альварес пару раз нервно сморгнула, но быстро обрела самообладание, убавила громкость почти до минимума и вернула звук ровно в тот момент, когда из динамиков донеслось «вонючий прихвостень Эндрю Эверс».
— Я сотню раз говорила Грете, чтобы она не путалась с этим пачкуном, — продолжила Марь, но тише. В ее голосе звучала уже не ярость, а боль, которую она не могла скрыть. Во всяком случае, от меня.
— А что не так с пачкуном Эверсом? — поинтересовался я.
— Мне проводить господина Шатова, — перебила меня церберша Альварес, заслоняя кусок экрана своей самой широкой и работящей частью.
—
Я обиделся. Машка могла сколько угодно подтрунивать надо мной наедине, но вот так, при подчиненных, выкаблучиваться я ей позволить не мог.
— Извините, госпожа Иванова, — сказал я со всей холодностью и ироничной надменностью, что сумел наскрести по сусекам своей души, — я хотел бы знать о причинах вашей неприязни к господину Эверсу. Если у него были серьезные отношения с Гретхен, он автоматически переходит в разряд подозреваемых. Так что перестань дурить, Машка, и скажи прямо — мог этот Эверс убить Грету?
— Он мог убить не только Гретхен — весь Чигги, всю корпорацию, — отозвалась она. — Эверс — один из этих… в костюмах. Он и его дружки ищут у меня в подвале бомбу. Они уже перекопали всю доступную документацию, проверили и перепроверили все. Ничего не нашли и теперь проверяют снова. И видимо, будут искать, пока не найдут. Энди Эверсу повезло — он смазливый земной ублюдок. Грета повелась на его синие глазки, а он только и ждал момента, чтобы залезть к ней… в компьютер.
Смущенная такой откровенностью хозяйки Альварес потупилась, снова убавила звук и отошла на пару шагов, все еще бдительно наблюдая за мной, но изо всех сил делая вид, что не слышит ни слова из того, что говорит Марь.
— Маш, я сейчас к тебе вернусь, и расскажешь все толком, — решил я, понимая, что о таком деле не стоит говорить из холла через селектор. — Почему ты мне сразу не сказала об этом… Эверсе?
— Ну уж нет, Шатов, изыди, — резко оборвала меня Машка. — Ко мне сейчас набегут эти злые тараканы, которых я в лабораторию не пустила. Не хватало еще, чтобы они увидели угрозу и в тебе. Ты мне, Фе, еще дорог как память. Поэтому уматывай. Я позвоню, как тучи разойдутся. Тряхни эту гниду Эндрю. Может, теперь, когда Греты нет в живых, он сознается, что залез к ней в постель только затем, чтобы забраться в голову и компьютер. Такой изобретатель, как Грета, — один на галактику. Был. Больше не будет.
Селектор щелкнул, на экране вместо лица Машки вспыхнул кукишевидный лотос «Нако», но тотчас снова ожил мой ком.
— Ферро, — прошептала с отчаянием Марь мне в ухо, — найди того, кто ее убил. Пожалуйста. Потому что если не ты…
Ее голос сорвался. Коммуникатор зашелся гудками. Перезванивать я не стал. Послышались едва уловимые щелчки под потолком и у самого пола: Марь разблокировала двери. Я бросился по лестнице вниз, к лифтам, на ходу набирая Анну. Навстречу мне поднимались, сдержанно и сердито переговариваясь, около дюжины мужчин в костюмах разной степени серости.
Когда я приехал, Анна и Ситтон, решив не тратить времени на ожидание, заканчивали осмотр. Я окинул взглядом привычную обстановку умной квартиры Гретхен. Полутьма раздражала и тревожила. Грета всегда любила свет, и Сэл — система ее умной квартиры — всегда держала лампы включенными даже днем, если кто-то находился дома.
— Сэлли,
Раньше, когда все еще было хорошо, она тотчас ответила бы мне яркой вспышкой светодиодов по периметру потолка и на стенах, люстры, больших хрустальных бра в нишах над креслами. А если свет по той или иной причине включить невозможно — прошептала бы из скрытых динамиков голосом Дины Ив, любимой радиоведущей Греты: «Извините, господин Шатов, посидим при свечах» или «Добрый вечер, господин Шатов, объявлен режим полярной ночи». Мы с Гретой вдвоем выдумывали все эти фразочки, когда я — почти не трезвея — жил у Гретхен после свадьбы Юла и Хлои. Тогда мы валялись в постели и развлекались, перепрограммируя Сэлли.
Сейчас Сэл молчала.
— Сэлли, свет! — крикнул я громче.
— Не кричи, Ферро, экспертов напугаешь, — отозвалась из глубины комнат Анна. — Тут все выжгли. И выжгли очень умело.
Ко мне подскочил парнишка, поразительно напоминавший манерами и юностью Юлия, и принялся в деталях рассказывать, что и как не работает в большой компьютерной голове Сэл. Из его слов я понял только, что не работает ничего. И не заработает никогда.
Кто-то последовательно и радикально уничтожил все системы умного дома Греты, несмотря на все защиты и блоки. Парнишка уверял, что сделать это сумела бы только сама Гретхен. Больше доступа к настолько глубоко лежащим системам Сэлли никто получить не мог.
— У нее был мужчина, — сказал я тихо.
— Мы знаем, — ответил мне полный, уже седеющий мужчина и представился: — Ситтон. Комиссар службы городского порядка Чигги. Там в комнате — полицейские Дорин и Коваль. В записях электронного консьержа есть сведения о регулярных посещениях господина Э. Эверса. Почти ежедневно в течение трех недель. Потом консьерж перестал регистрировать его визиты — видимо, госпожа Эрн внесла своего друга в список проживающих в апартаментах и переключила на квартирный контроль. В таких домах это популярная услуга. Электронный консьерж передает информацию главе корпорации. Если ваша подруга не хотела, чтобы частота посещений кого-либо из ее друзей, скажем, господина Эверса, была известна госпоже Ванна и ее службе безопасности, она вносила посетителя в список живущих в доме. Таким образом, консьерж не регистрирует его на входе, а передает сигнал на систему квартиры.
— Из-за этого выжгли Сэл? — спросил я, стараясь незаметно разглядеть комиссара и понять, как лучше с ним общаться, чтобы получить максимум информации при минимуме конфликтов. Ситтон казался въедливым флегматиком, однако взгляд — умный и проницательный — выдавал его с головой. Комиссар старательно изображал медлительного служаку. Каким он был на самом деле, предстояло выяснить.
— Извините, господин Шатов, — ушел он от прямого ответа, — мне сейчас нужно подписать отправку улик в офис комиссариата и сделать пару звонков.
— Я расскажу Носферату Александровичу все, что необходимо, — заверила Анна, похлопав меня по руке. Вместо тепла я ощутил лишь касание мягкой ткани.
— Ты здесь не на службе, Аня, не смей их надевать! — Я стянул с ее руки белоснежные форменные перчатки и бросил в корзину для бумаг. — Не смей загораживаться от меня. Ты не следователь, ты моя любимая женщина. И здесь ты только потому, что мне нужна поддержка любимой. Если бы мне требовался земной следак в помощники, я бы позвонил…
Я осекся, едва не сболтнув лишнего. Надо же, чуть ненароком не выдал информацию, секретную даже на Земле. А если Санек, от неосторожного упоминания имени которого я едва удержался, прилетел на Гриану совсем не к матери?