Носители искры
Шрифт:
Мысли прервал стук в дверь.
– Войдите!
Это оказалась Ленка с красными глазами и зарёванным лицом.
– Ты один?
– Да, заходи.
Она доплелась до табуретки и долго смотрела на неё пустым взглядом, пока я не велел ей сесть.
– Сильно болит?
– Ленка легонько прикоснулась к бинтам у меня на голове.
– Нормально, - отмахнулся я.
– Царапина.
– А почему кровь проступила?
– По кочану!
– Зачем ты грубишь?
– Ленкины губы задрожали.
Детский сад, да и только!
– Да потому что!
–
– Я...
– Ленка сглотнула.
– Я... просто не знаю, куда ещё пойти и как... Слушай, я так виновата!
– Она закрыла лицо руками и заплакала.
Тьфу ты, бес рогатый, вот только этого мне сейчас и не хватало!
– В чём виновата?!
Не дождавшись ответа, я встал и подошёл к ней.
– Ленк!
– тронул я её за плечо.
– Ох, Стёпа!
– она вдруг вскочила и, уткнувшись лицом мне в грудь, продолжила рыдать.
– Ленка...
– Я обнял её, неловко погладил по спине.
– Ну, перестань! Расскажи, что случилось... Да хватит уже поливать меня слезами, вся рубашка промокла!
– Извини, - промычала она и, отстранившись, села на кровать.
На груди у меня сразу стало как-то холодно и неуютно. Я опустился рядом с Ленкой.
– Жбан - предатель...
– вытерев руками слёзы, констатировала она.
– Это так ужасно!
А-а, так вот, значит, в чём дело! Ей просто тошно, что с этой мразью встречалась.
– Да брось, - я обнял её и слегка тряхнул.
– Ты же не знала...
– Ну, это как сказать!
– огорошила она.
– Что?!
– моя рука соскользнула с её плеча.
Я повернулся, заглянул Ленке в глаза - она взгляда не отвела.
– Он намекал, понимаешь? Все эти странные разговоры... но я и представить себе не могла...
– Какие разговоры?
– Да всё те же старые песни Патогена про чистую кровь, и как он задолбался, что тут, на базе, химеры да драконы только ценятся, а к нулам такое отношение, типа: да ты-то, малыш, грязи и борьбы никогда не нюхавший, разве можешь что-то понять, куда лезешь-то? и по головке ласково треплют...
– По головке треплют? Да что за бред?!
– Это метафора, Стёпа, - терпеливо проговорила Ленка.
– Жбан очень любил метафоры, чтобы яркие образы в голове возникали, вот как, например, мышонка-малышонка гладят и приговаривают: сиди в норке и не высовывайся, пока взрослые воюют, чтоб тебе так чистеньким и остаться... А его-то, типа, никто и не спрашивает!
– О чём? О чём не спрашивает?
– признаться, я с трудом брал в толк мысленные выкрутасы Жбана.
– О том, а хочет ли он сам чистеньким оставаться?
– Так а что, с околистом было б лучше?!
– снова не понял я.
– Дело не в лучше, дело в выборе!..
– Ленка всплеснула руками.
– Выбор, говорит, у меня разве был? А может, я тоже химерой стать хочу!
– Да с чего он взял, что если б у него был околист, он стал бы химерой?! Что у него, бес рогатый, с головой-то? Да он, скорее всего, даже потенциаром так никогда и не стал бы!
– Зато был бы счастлив! Так он мне отвечал,
– Подожди...
– меня наконец, будто током, пробила догадка.
– Ты хочешь сказать, он сдал нас, чтобы самому стать окли?! Но это же... п-ффф-ф...
– слов у меня не осталось: одно лошадиное фырканье.
– Это я подтолкнула его, вернее, оттолкнула...
– словно не слыша, продолжала Ленка.
– Мы с ним встречались, хотя в последнее время всё стало как-то... впрочем, это неважно... Но пару дней назад... Пару дней назад он пришёл ко мне, хотел... а я... я отвергла его... Ну, Жбан взбесился и стал орать, что я шлюха и изменяю ему с тобой. А я, вместо того, чтобы сказать, что это чушь и хрень собачья, только рассмеялась ему в лицо и ушла. Разозлилась, идиотка, а он ведь просто любил меня и поэтому ревновал, вот и всё! Это поздно вечером было, а он на следующий день в город выезжал, на закупки, вот тогда, наверное, и... Чёрт, надо было успокоить его, объяснить, что всё нормально, глядишь, он и не стал бы ничего такого предпринимать...
– Чушь и хрень собачья - это то, что ты мелешь!
– теперь уже я разозлился не на шутку.
– Погибли мои друзья!
– Я вскочил.
– А ты пытаешься оправдать предательство своего любовничка! Да твой Жбан паскуда! Падаль и мразь!
– Нельзя так о покойниках, Стёпа!
– На Ленкиных щеках расцвели красные пятна.
– Ах, нельзя?! Это ещё почему же? При жизни был говном, а как сдох - сразу фиалками запах? Так, что ли? Женя Белов сгорел заживо у меня на глазах! Данила Веселовский поймал предназначенную мне пулю, ты что, не врубаешься?! Поласковее, видите ли, ей надо было с ним быть!
– да ты и...
"И правда дура!" - хотел я сказать, но осёкся. Ленка опять заревела, сжавшись в комок и обхватив голову руками, словно хотела физически защититься от моей, обрушившейся на неё, ярости... Такая маленькая!.. такая несчастная... беззащитная!
– Прости, - я сел рядом и снова обнял её. Ленка попыталась вырываться, но я не пустил, и она покорилась.
– Прости, что наорал.
– Я ослабил хватку. Её худенькое тело ещё вздрагивало от рыданий, но я чувствовал, как она постепенно успокаивается.
– Ты не виновата, ты просто слишком хорошая и добрая. Это бывает трудно понять... злыдням вроде меня.
– Никакой ты не злыдень, - шмыгнув носом, сказала Ленка.
– Это почему же?
– Ты Серёженьку спас.
– А-а.
– Ладно, - Ленка вздохнула и, высвободившись из моих объятий, встала, и я вслед за ней.
– Я, конечно, дура, но я не специально... Мне надо было догадаться, к чему могут привести рассуждения Жбана, и доложить об этом Сорвирогу. Надо было просто доложить ему, да?
– Нет, - вспомнив Зину, ответил я.
– Просто пойти втихаря и настучать - это тоже не вариант.