Носители Совести
Шрифт:
Но двадцать третьего июня, вернувшись домой, Ксюха обнаружила, что квартира сноровисто и профессионально обыскана. Именно профессионально – посторонний взгляд ничего бы не заметил. Да, наверное, и она сама бы не заметила, если бы не укоренившаяся с детства привычка раскладывать вещи в определенном порядке. Когда Ксюха думала или читала или учила что-нибудь, руки жили своей жизнью: расставляли по размеру чашки на кухонном столе, так же четко, по росту, – ручки и карандаши.
Так что Ксюхе с первого взгляда стало ясно –
Но следов почти не оставил – все лежало на своих местах, никакого беспорядка в ящиках и на полках не наблюдалось. Если бы в квартиру проникли воры, то они бы, понятное дело, не церемонились, разбросали бы, порвали и поломали все, до чего бы добрались.
И только в дневнике неизвестный посетитель «засветился» – некоторые страницы были слегка измяты, как будто его листали в дикой спешке, опасаясь прихода хозяйки. Не читали – а именно листали, бегло просматривая записи в надежде найти что-то важное.
«Господи! Кому мог понадобиться мой дневник? Что здесь искали? – подумала Ксюха. – Зачем?»
9
Как и предполагал Арсений, старший прокурор Каневский на следующий день вызвал его к себе. Наверняка, нашелся доброхот, который рассказал Каину, что следователь Догай мотался куда-то за сто километров. А вдруг служебное положение для личных нужд использовал? Теще мебель перевез?
– Арсений Юльевич, зайди на минутку.
Сказал – и отключился. Словно команду отдал.
Значит, не в настроении сегодня. В хорошем расположении духа, Каневский здоровался всегда, шутил, изъяснялся многословно. А такая краткость ничего хорошего не сулила.
«Неужели, дело Круковского хотят прикрыть? Может, с самого верха сигнал пришел?»
Но Арсений волновался зря. Старший прокурор собирался на прием к Генеральному и потому – торопился. Хотел побыстрее разделаться с текучкой, ну и быть во всеоружии, если высокое начальство начнет задавать неудобные вопросы.
У самых дверей Каиновского кабинета Арсений столкнулся с таким же, как и он, рядовым следователем Юргеном Вакатисом.
– Оо! Привет кооллеге! – сказал он с характерным акцентом. – Тооже сдаваться пришел?
– Сдаваться? А! Генрих Львович к суверену собрался, с вассалов дань собирает?
– Именноо. И сдается мне, сейчас твоя оочередь.
Выслушивать полный доклад Каин не стал – времени не было. Справился, что нового по делу Вокулика, поинтересовался результатами экспертизы взрывного устройства из Рыбинского переулка, а под самый конец, собирая документы в папку, спросил:
– Что у тебя по старику этому… как его… ну, которого в Балтийске подстрелили.
Вот так это выглядит со стороны: старика убили, какого-то там пенсионера. Не депутата, не таможенного офицера и даже не полицейского. Обычного человека, простого, незаметного. Мир без него не покатится в тартарары, государство не забуксует. Никто и внимания
– По Круковскому?
– Да, точно! Что-нибудь есть? Или будем закрывать дело?
– Я нашел кое-какие странности. Вроде бы обычные совпадения, но…
– А результат, Арсений Юльевич? До начала июля пять дней осталось, надо что-то решать. Ты, говорят, вчера в Троскиняй ездил. Зачем?
– Не в Троскиняй, в Весеннее. Ниточка одна туда потянулась, надо было проверить.
– Ну и как?
– Человек тот умер. И тоже непонятно. То ли несчастный случай, то ли самоубийство, а может, помог кто…
Каин поморщился.
– Арсений Юльевич, только давай без эксгумаций на этот раз!
– Нет, эксгумация не нужна, следователь межрайпрокуратуры, который дело вел, настоял на повторной медэкпертизе. Те вопросы, что меня интересовали, он выяснил. В акте все есть.
– Ну и хорошо! Вызови следователя, поговори.
– Он погиб, Генрих Львович.
Старший прокурор перестал собираться, оперся на стол кончиками пальцев и пристально посмотрел на Арсения:
– Как именно?
– Угорел в машине. Я смотрел акт экспертизы – никаких следов насилия, ничего. Кровь чистая, как у младенца. Просто усталый человек заснул в собственном гараже, прямо в машине. И почему-то забыл выключить двигатель.
– Та-ак… Ты думаешь – убийство?
– Похоже.
Каин не спросил прямо: «Его убрали, чтобы не лез не в свое дело?», но Арсений все понял правильно. Старший прокурор намекнул подчиненному, что тот, возможно, потянул не за ту веревочку. Как бы чего не вышло.
– Мало нам было балтийской перестрелки, так теперь еще и это!
– По документам все чисто.
– Ну да, но если кто-нибудь свяжет оба дела… Для того, чтоб полетели головы, доказательства не нужны, хватит и подозрений. Телевизионщики в курсе?
– Пока нет. Но они уже приезжали сюда. Я попросил направить их к нам работника Движения пенсионеров. Это единственное, что связывало Круковского и Шаллека, – заметив недоумение на лице Каневского, Арсений пояснил: – Он и есть та самая ниточка, за которой я вчера ездил в Весеннее.
– Ты сказал, что в его смерти тоже не все ясно. Что именно?
– Он умер от отравления алкоголем.
– Ну и что? От этого кто только не умирает!
– У Шаллека было хроническое заболевание печени, при нем и пятьдесят грамм – смертельная доза. Он об этом знал и о здоровье своем заботился, на то и свидетели есть. Но почему-то взял и выпил поллитра. Медикаментозного вмешательства не обнаружено, следов алкоголя в желудке нет. Но это ничего не доказывает.