Нотариус из Квакенбурга. Книга первая
Шрифт:
– Уважаемые, не откажитесь выпить за моего покойного брата Озрика!
Не дожидаясь ответа, Себастьян налил себе полную рюмку крепчайшего напитка и одним глотком осушил ее. Затем, уронив рюмку на пол, он обхватил голову руками и громко зарыдал.
– У него истерика. Нужно срочно вызвать из города доктора. Адам быстро приведет графа в порядок, – сказал нотариус, с сочувствием глядя на Себастьяна.
– Подумать только – истерика, а еще гвардейский офицер! – сердито произнес Вейш.
– Здесь настоящий командир – это Патриция, – заметил Мартиниус. – Вот кто умеет держать в руках и себя и других!
Оставив
Выход нашел Мартиниус. Он предложил послать в город меня. Несколько смущенный инспектор согласился не раздумывая. Он быстро написал две записки: одну в полицию, другую доктору; запечатал, надписал адреса и объяснил мне, как найти управление полиции и дом врача. Мы спустились во двор, где ждала черная полицейская повозка. Вейш усадил меня рядом с возницей, дал тому последние указания и лошади рванули вперед.
Глава семнадцатая
В которой Мельхиор видит сразу много покойников
Стражник, лихо управлявший парой лошадей, был крупным мужчиной лет пятидесяти. На его темном от загара лице выделялся узкий белый шрам. Шрам начинался у левого виска, извивался по щеке и пропадал в густой седеющей бороде. Рукава его черного полицейского мундира были засучены, и на правом предплечье я заметил выколотый рисунок охотничьего рожка и буквы «О» и «И» под ним. Возница, видимо, заметил мой взгляд и спросил:
– Что, доминус, никогда раньше не видели такой татуировки?
– Нет, не видел, – признался я.
– Вам, наверное, интересно знать, что она означает? – усмехнулся стражник.
– Да, любопытно.
– Это эмблема Гведского Ост-Индского колониального фузилерного полка, в котором я прослужил почти двадцать пять лет, – объяснил словоохотливый бородач. Он показал мне левую руку, на которой отсутствовали три пальца, и продолжил рассказывать:
– Видите, доминус, пришлось даже с пальцами расстаться на службе у нашего короля, храни его Гведикус. Сам я не из этих мест. Моя родина – Синяя страна. Там я и родился неподалеку от Порт-Сальватора. Все в нашем роду были рыбаками: и дед, и отец, и три моих старших брата. Парнем я был крепким, задиристым. Девчонки ко мне так и льнули. Как-то вышла у меня нехорошая история из-за одной рыбачки. В пьяной драке я нечаянно убил соперника. Отец с братьями помогли мне бежать. Всю ночь мы шли под парусом на своей лодке и к утру были в Ориенте. Там я решил поступить на военную службу. Думал, отслужу лет пять, подзаработаю деньжат, а когда все забудется, вернусь в родные края. Здоровьем меня Бог не обидел и через пару дней я уже находился на борту военного транспорта «Единорог», который, в составе эскадры адмирала Яна, направлялся в Гведскую Ост-Индию к острову Терра-Нова. Вот так и стал рыбак Микаэль Фридрик королевским фузилером!
– Не боитесь признаваться в убийстве? – осторожно спросил я.
Возница махнул рукой.
– Дело
Старый солдат улыбнулся.
– А тогда я был чертовски рад, что унес ноги. На «Единороге» ребята толковали между собой, что Терра-Нова – это райский остров. Как же! Высадили нашу роту в безымянной бухте, голой, как штык моей фузеи и велели строить крепость для защиты берега от пиратов. Эх, не думал я, что рай так похож на каторгу! С утра до обеда мы работали на строительстве укреплений, а вечером, когда жара немного спадала, учились маршировать под барабанный бой и дружно кричать «Виват!», приветствуя начальство. От тяжелой работы, непривычного климата и болезней наша рота за год сократилась наполовину.
Микаэль Фридрик подхлестнул лошадей и продолжил рассказ:
– Через год в нашей бухте снова бросил якорь «Дракон» – флагманский корабль адмирала Яна. Адмирал осмотрел крепость и остался недоволен тем, что так мало сделано. Слава Гведикусу, что через месяц на строительство прислали пятьсот рабочих из Ориента и нас, солдат, освободили от работы. После этого дело пошло веселее. Роту пополнили. Я получил лычки ефрейтора. Крепость назвали в честь адмирала Форт-Ян. Между прочим, этот самый адмирал Хенрик Леопольд Ян первым завез в Гвецию павлинов из Гведской Ост-Индии.
– А повоевать вам пришлось, месьер Фридрик? – спросил я.
Тот кивнул.
– Да, довелось и повоевать. Как-то ночью к берегу подошел пиратский корабль и высадил десант для захвата Форт-Яна. Я тогда уже сержантом был. Утром пираты внезапно нас атаковали. В том бою один разбойник отхватил мне три пальца абордажной саблей и чуть голову не снес. Видите, какой шрам остался на всю жизнь.
Фридрик вздохнул.
– Давно это было, а все переживаю – ну как это я не успел увернуться!
Отставной сержант оторвал глаза от дороги и, посмотрев на меня, вдруг подмигнул:
– Вот так незаметно и пролетело четверть века! А как стал я негоден к военной службе, так и отправили меня обратно. Отблагодарили по-королевски! Оплатили проезд домой на корабле его величества, да пятьсот ост-индских дукатов я скопил за время службы. Тратить-то их было негде. Высадился я в Ориенте и стал думать, что же делать дальше. Отец к тому времени умер, братья сами еле концы с концами сводят. Вот и решил я, пока деньги есть, отправиться куда-нибудь подальше от моря. Путь-дорога привела меня в Крон. Городок мне понравился. Как бывшего сержанта меня взяли на службу в городскую полицию, кучером. Живу у одной симпатичной вдовушки. В общем, на жизнь не жалуюсь.
Мой разговорчивый попутчик умолк. Пока он рассказывал, мы проехали лес, миновали Кронский Брод и достигли реки. Через несколько минут колеса нашего экипажа загремели по камням городской мостовой.
Фридрик быстро довез меня до большого двухэтажного здания в центре Крона, в котором размещалось полицейское управление. В приемной я передал записку инспектора Вейша дежурному констеблю. Толстый, размякший от духоты констебль небрежно бросил листок в груду разных бумаг лежащих перед ним на столе. На меня он даже не взглянул. Затем мы поехали к доктору Адаму.