Новария
Шрифт:
Поэтому Джолид и Димбакан, отдав должное виндийским ликерам, заключили сделку. Джолид переправит Форимара и его конвой на корабль к Димбакану, который через несколько дней собирался плыть домой. Кортолец пообещал заплатить Димбакану часть тех денег, которые дал ему Фузонио за провоз его брата в Салимор. Сперва он предложил одну десятую; но Димбакан, для которого торговаться было делом привычным, рассмеялся ему в лицо. После долгого торга Джолид согласился отсчитать Димбакану две трети своего гонорара.
На следующий день Джолид сказал Форимару и его людям, что они отправляются в Салимор не на капере, а на «Итункаре», корабле Димбакана. Лейтенант
Занимаясь каперством, Джолид плавал с большой для корабля такого размера командой, и моряки его казались сборищем отъявленных негодяев, которым ничего не стоит заняться пиратством, если не удастся найти законный заработок. Не имея сил, достаточных, чтобы переубедить капитана Джолида, Локринус неохотно согласился на новый план. Он и его люди, окружив Форимара, сошли на берег и перебрались на «Итункар». Через два дня капитан Димбакан отчалил на родину.
Форимар оказался на длинном, узком судне, с утлегарями, позволяющими плыть при любой погоде, и двумя рейковыми парусами странной формы. Путешествие заняло почти год, и Форимар был рад сойти на берег в столице Салиморского архипелага, Кватне. Он уже достаточно обучился местному языку, чтобы общаться с салиморцами, и одевался так же, как они, — в кусок ткани, обернутый наподобие юбки вокруг бедер.
Со времени отплытия Фузонио из Салимора князь, который правил в то время, уже умер, и престол наследовал его сын Минанг. Новый государь милостиво встретил Форимара и выказал живой интерес к новарским обычаям и изобретениям.
Форимар серьезно пытался со всей тщательностью справлять обязанности посла. Но вскоре он погрустнел и заскучал, потому что делать ему было почти нечего. Кортолия и Салимор находились слишком далеко друг от друга, чтобы заключить военный союз, а торговые корабли, привозящие металлические изделия и стекло в обмен на чай и специи, прибывали из Новарии не чаще, чем раз в несколько месяцев.
Тогда Форимар обратился к своей старой любви — к искусству. Он изучал салиморскую живопись, скульптуру и музыку. Особенно ему понравились салиморские танцы. Ему приглянулась танцовщица из королевской труппы, и вскоре он обнаружил, что и она смотрит на него с симпатией. Форимар убедил хозяина труппы представить ему эту девушку, Вакти. Когда он нерешительно попытался назначить ей свидание наедине, она ответила: «Ах, это все не важно, милорд. Я приду к вам сегодня вечером». — И точно, когда Форимар после ужина удалился в свою спальню, он обнаружил там обнаженную Вакти, призывно улыбающуюся ему.
Хотя Форимару было почти сорок лет, он никогда в жизни не спал с женщиной. Заметив его нерешительность, Вакти поинтересовалась, в чем дело. Он признался, что в любви — полный профан, после чего девушку сотрясли конвульсии смеха, как будто ничего более смешного в жизни она никогда не слышала. Однако она сказала: «Это не важно, дорогой посол Поримар, — именно так салиморцы звали Форимара, потому что в их языке нет звука “Ф”. — Идите ко мне, и я вам все покажу».
Смех Вакти еще больше усилил смущение Форимара, но Вакти это не остановило. Потом Форимар сказал: «Великий Зеватас, и я до сих пор был этого лишен! Но скажи мне, дорогая Вакти, что случится, если произошло зачатие?»
«Не бойся ничего, — ответила она. — У нас есть травка, чтобы предотвратить это. Теперь немножко отдохни,
Таким образом Вакти и Форимар стали официальными любовниками — состояние, вызывавшее благодушную улыбку у всех салиморцев, начиная с князя. Форимар был опьянен счастьем. Но поскольку он не мог все время заниматься любовью с Вакти, а его официальные обязанности были ничтожными, он все больше и больше интересовался салиморским искусством.
В Кортолии он увлекался архитектурой, строя дорогие храмы и прочие здания и тем самым приведя страну на грань банкротства. Минангу он предложил построить маяк вроде того, что стоит в Иразе, но только более высокий и великолепный. Форимар никогда не был в Иразе, но он видел Башню Кумашара на картинках. Князь, очарованный экзотическими идеями Форимара, попросил его начертить план.
Форимар выполнил его желание, и Минанг приказал своим министрам собирать рабочую силу и материалы. Он даже объявил специальный налог, чтобы оплатить это предприятие. Налог вызвал много недовольства у простого народа, на который лег тяжелой ношей. Но Форимар, с восторгом наблюдая, как башня растет день за днем, а по ночам упражняясь с Вакти в салиморских танцах, как в вертикальном, так и в горизонтальном положениях, ничего не знал об этом.
Проходили месяцы, и башня на площади около набережной поднималась все выше к небесам. Князю так не терпелось увидеть результат трудов, что он приказал подгонять рабочих бичами.
Прошло чуть больше года со времени закладки первого камня, и башня была готова, если не считать внутренней отделки. В честь окончания строительства Минанг объявил праздник.
Перед башней был возведен помост, откуда князь собирался произнести речь. Площадь украсили цветами и яркими тканями. Форимар участвовал в процессии, сопровождающей Минанга, которого несли в позолоченном паланкине. Впереди шагал оркестр, дудя в трубы, бренча по струнам и ударяя в бубны. За ним следовала королевская стража, а потом слуги несли паланкин.
Процессия приближалась к площади, где уже собрались тысячи салиморцев, когда земля слегка вздрогнула. Форимар, поглощенный своими искусствами и любовными утехами с Вакти, так и не узнал, что Салимор — страна частых землетрясений. Поэтому большинство жилых домов там — низкие, хрупкие постройки из бамбука и пальмовых листьев, которые при подземных толчках качаются, но, как правило, не разрушаются. Только немногие знатные люди, в том числе князь, жили в каменных домах.
Земля вздрогнула снова, и башня затрещала и покачнулась. Тысячи людей, собравшихся на площади, сразу же бросились бежать во все стороны. Первые беглецы, ринувшиеся на улицу, по которой двигалось шествие, смяли оркестр и увлекли музыкантов за собой.
Затем произошел главный толчок. Башня еще громче затрещала, пошатнулась еще сильнее и развалилась на тысячи отдельных камней, сыплющихся с высоты, как градины, ударявшиеся о землю с грохотом, который был слышен на много лиг вокруг, и причинивших городу Кватна почти такие же разрушения, как само землетрясение. Вскоре от башни ничего не осталось, кроме груды битого камня, полускрытого за огромной тучей пыли.
Благодаря первым несильным толчкам на площади почти не осталось зрителей. Тем не менее, несколько десятков человек погибли — одних убили падающие камни, других задавили в толпе. Гораздо больше людей было ранено. Оказались разрушенными несколько других домов, в том числе и часть дворца, и под их обломками также погибло немало людей.