Новатерра
Шрифт:
– Точно! Только не ракета, а ракеты... Откуда знаешь? Или... или я в тебе, Саныч, жестоко ошибся?
– Дурак, ты, Макс, хоть и архимандрит с анахоретом за компанию! Думаешь, ты первый такой, чудесами прельщённый? На нас тоже наезжаѓют слуги антихристовы со всем дьявольским коварством и палят сразу по кельям, а не в белый свет.
– Ох, грехи наши... Прости, Санька, глупость я сказал! И что делать?
– Что делать? Ответишь, разумеется, за глупость. Литром. А по сути... Уж конечно, вторую щеку не подставим. Да и первую тоже. Утрём плевок и врежем по мордам!.. Что у тебя
– Откуда?! Двадцать карабинов, что ты дал. Зелья к ним хватит, народец только не обучен.
– Обучить всегда можно, - задумался гетман.
– Заставить трудно, особенно, как ты говоришь, фанатиков... Стрелять-то по ближѓнему будут?
– Какому, к дьяволу, ближнему?! Который стрелой калёной гроѓзит святой обители? Защищать алтари и очаги - дело богоугодное. Всю ночь я, батька, мозговал и вот чего надумал: хватит нам, грешным, на один Божий промысел уповать да защитой Его высокой себя тешить, самим надобно... Братскую дружину ставить буду. Каюсь, раньше тебя не послушал.
– Наконец-то, любезный батюшка! Не прошло и сотни лет, как сообразил...
Гетман был несказанно рад решению Первого Анахорета. С этого момента они с приятелем становились не просто союзниками, но соратниками, товарищами по борьбе.
– Поможешь?
– спросил Максимилиан.
– А то нет?! С радостью помогу!
– Ну, а плату чем возьмёшь?
– прищурился он.
Эх, батюшка, - думал гетман, - когда речь идёт о вооружении, банальные деньги отходят на задний план. Вопрос теперь стоит о совершенно новом формате взаимоотношений, потому что получатель оружия зависим от поставщика в большей степени, чем грудной младенец - от кормящей матери...
– Чем плату возьму? Христианскими душами, конечно, - не моргнув ответил он.
– Не забудь пару штук за обед оставить... Давай по крайней стопке на сегодня, батюшка, и приступим к делу, время не ждёт.
– Слушаюсь, товарищ командир!
– Анахорет напялил камилавку, после чего молодцевато вскинул руку в воинском приветствии и неожиданно запел.
– Взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать!..
Организационные вопросы друзья с крутившимся у резиденции Ходжаевым уладили мгновенно, и к пополудни от станичной пристани с невероятной помпой отвалили катер патриарха непонятной церкви и плавающий транѓспортёр со взводом казаков, набитый под завязку огненным и проѓчим зельем, в том числе спиртным. Как батюшка ни сокрушался по поводу несвоевременного своего отъезда (бабы, всякое такое разное...), как ни зазывал его отец Никодим очистить разум и душу многогрешную от схизмы в истинно православном храме (нажраться водки до помутнения в мозгах), обстановка диктовала свои жёсткие требования. Кому сейчас легко?!
Во всяком случае, не войсковой верхушке Новороссии. Твердохлеб, Ходжаев и Елизаров, попивая крепкий чай, сидели в гетманском апартаменте. Поглядывая на резвящихся сомов, задумчивый 'министр обороны' выругался по-узбекски.
– Кому ругаешь?
– насколько сумел, сымитировал тюркский акцент Константин.
– Отцу родную ругаешь! Которая тебе пьёт-кушиет!
– А чему
– взорвался Алишер.
– Без войны полоѓвина войска рассосалась, а он лыбится!
– Рассасываются, Алик, бляжьи жёнки, - успокоил его гетман, - а войско расширяет район обороны.
– Район ожидания хрен знает чего! Сашка, тебе не кажется, что пора переходить на степень боевой готовности 'военная опасность'? Я ведь прекрасно понимаю, чего ты боишься.
– Если между нами, Алишер Садыкович, то старости, Чумы и полового бессилия. Впрочем, последнее не столь существенно - ложки есть.
– В ложку ещё нужно что-то капнуть, - буркнул Ходжаев.
– Не обязательно. Можно просто привязать её в качестве протеза... Но твой наѓмек на предмет 'капнуть' я понял: лучше заранее остановить цеха и хозяйства, чем, промедлив, потерять всё, что нажито за годы.
– В яблочко!
– Я считаю так же, - в упор поглядел на гетмана Елизаров.
– Нас обкладывают, Саныч, неужели ты не чувствуешь?!
– Чувствую...
Гетман прокашлялся, распространяя перегар по кабинету.
– Чувствую глубокое моральное удовлетворение по поводу беседы с наместником Бога на земле, но ещё более - по поводу её скорого завершения... Слушайте, стратеги, а вдруг обкладывают как раз Анахорета, нас же просто отвлекают от него?
Ходжаев расслабился, поняв, что гетман уступает их давлению.
– Ага, антихристово воинство пришло по его душу!
– Тогда уж Христово...
– гетман напряженно думал.
– А ведь святые ратники и к нам заявятся однозначно. За батюшкой Никотином... Ладно, витязи, уговорили! Седлайте телефоны, отдавайте распоряжения. Ставка временно здесь, у меня.
И тут же завибрировал мобильный, звонил из Нижнереченска Серёга Богачёв.
– Верховный на проводе!
– На Западном фронте всё хреново, Иосиф Виссарионович. Привет, Старый!
– Сам ты привет! Что хреново?
– Всё хреново - война ведь. Чего в ней хорошего?!
– Оч-чень смешно!
– Вот-вот, а сейчас будешь смеяться ещё громче - ночной водила-террорист крякнул.
– Как это крякнул?
– не понял гетман.
– Как утка на болоте?
– Как иудейский поц - стоял, стоял, потом упал. Зажмурился, короче. Теперь понял?
– Подожди, подожди, помер что ли?
– Ну.
– А вы куда смотрели, мать вашу?! Всё под контролем, мать вашу! Охрана, мать вашу! Лицо чуть-чуть набили, мать вашу! Доктора с вами, мать вашу!
– Ты на бас не бери, полкан, ты послушай! Сунули ему в дыню, когда вязали, и ничего больше. Он меня даже благодарил, мол, жизнь ему спасли, а хозяева, типа, сволочи, волки позорные, посчиѓтали его расходным материалом. Всё, кричал, расскажу, ничего не утаю, а лучше напишу, он, кажись, студент бывший, интеллигенция. Дали ему бумагу, ручку, в зиндане заперли, я свой личный замок навесил, съездил к пацанам дела наши скорбные перетереть, полчаса назад возвращаюсь, а он холодный. Дверь в порядке, замок тоже, окон там нет, дежурил Федя Мазурик, правильный пацан, я ему на все сто граммов доверяю. Доктора осмотрели тело - никаких видимых повреждений. Кровь свернётся - вскроют...