Новая кровь
Шрифт:
Пережидая, пока Даброу пройдет, Иллира всплакнула и подумала о Ча-бос, которая не умела считать до ста. Когда слезы высохли, женщина решила, что теперь, пожалуй, можно безопасно тронуться в путь, и пошла куда глаза глядят — а глядели они в сторону дальней части дворца, мимо разукрашенных ворот, через которые жрецы и боги общались с преходящими мирскими властями.
Сейчас Иллира шла по мощенному камнем дворцовому двору — здесь в очередной раз собирались делать ремонт, — мимо огромных водяных цистерн, которые ставились во внутренних укреплениях во времена осады. Иллира
— Эй, душенька, это ты не мне корзинку несешь? — окликнул Иллиру полуобнаженный чернорабочий.
— Нет, там моя еда.
— Точно? Хорошенькая штучка вроде тебя просто не имеет права быть в одиночестве…
Иллира поняла, что этот человек имел в виду. Ее лицо залила краска стыда. Рабочий от всей души расхохотался, а Иллира выбежала через безымянные ворота и оказалась среди сваленных за воротами беспорядочных груд красного песчаника. Ею овладело негодование. Сейчас Иллира желала, чтобы на голову рабочему обрушился весь сонм мелких напастей. Как мог он не узнать в ней почтенную матрону, да еще делать такие непристойные намеки? Иллира к этому не привыкла. К гадалкам С'данзо никогда не обращались с подобными предложениями.
Иллира съела мягкий сыр, даже не почувствовав его вкуса. Пламя позора все еще пылало в ней, озаряя непонимание, с каким относился к ней весь мир. Она ведь вовсе не требует, чтобы ее действительно уважали! Но один лишь эгоизм и упрямство не позволяли тем, кто заявлял, что якобы любит ее, понять, что ее мир — ее счастье, — закончился вместе со смертью Лиллис. Если бы они и вправду любили ее, они бы скорбели вместе с ней и отказались бы от своих бессмысленных попыток развеселить ее и заставить забыть о трауре.
Ее жизнь — трагедия, медленная панихида, которая будет безжалостно тянуться от смерти Лиллис до смерти самой Иллиры. Она стала мученицей — и это ее устраивало.
— Ты не должна так хмуриться.
Иллира отшвырнула корзинку и посмотрела против солнца. Она никак не могла разглядеть мужчину, который столь фамильярно заговорил с ней.
— Тебе следует с большей осторожностью выбирать места, где можно предаваться собственным мыслям.
Иллира не намеревалась терпеть нотаций от какого-то чужака. Да и не от чужака тоже. Ее охватило сильнейшее искушение нарушить свои обеты и запустить в незнакомца полновесным проклятием С'данзо. Но что-то удержало Иллиру — она и сама не поняла, что именно. Вместо этого она спустилась с возвышения и принялась собирать рассыпавшуюся еду.
С этой стороны солнце не светило в глаза, и Иллире удалось рассмотреть мужчину, но она так и не узнала его. На строительстве городских стен сейчас можно было услышать десяток непонятных наречий, но этот мужчина явно не принадлежал к числу строителей. Даже Темпус, вырисовываясь силуэтом на фоне кроваво-красного закатного солнца, не казался таким… таким нездешним, не принадлежащим этому времени и этому месту. Более того, Иллира не могла
— Я свободная женщина, — раздраженно произнесла она и перебралась на другой камень. Теперь освещение позволяло Иллире взглянуть прямо в глаза незнакомцу.
— Здесь — нет.
Незнакомец говорил совершенно спокойно. Его слова не были угрозой. Простая констатация факта, который Иллира по какой-то причине проглядела. Но что можно проглядеть, сидя на забытой куче щебенки спиной к Главной Дороге?
— Посмотри вниз, — предложил незнакомец. Голос его звучал по-отечески и в то же время смущал.
Вниз. Пыль была красной от бурь, многие годы бушевавших над этим песчаником. Здесь ничего не росло. Под ним ничего не скрывалось. Иллира снова не смогла ничего Увидеть.
— Там, где ты сидишь.
Ах, это обычная щебенка. Когда-то, давным-давно, эти камни вытесали и сложили из них стены. Пропади все пропадом, да ведь эти надписи могут быть и на ранканском! А если учесть, что они попорчены временем, да и читать Иллира все равно не умеет… Она сердито вгрызлась в яблоко.
— Ну и что?
— Разве ты слепа, дитя?
Иллира решила, что этот незнакомец в видавших виды доспехах цвета бронзы и с проницательными темными глазами вполне заслужил проклятие С'данзо. У него поубавится высокомерия, когда он почувствует на себе его силу. Иллира обратила свои мысли в древние формулы, потом порылась в памяти, выискивая ритуальные слова, которые должны были слить ее желание с Видением.
Незнакомец подскочил к Иллире, — хотя она ни словом не высказала своего намерения, — и столкнул ее с камня. При этом его ладонь плотно запечатала рот женщины.
— Дура! — воскликнул незнакомец, швырнув Иллиру на землю. — Слепая дура! Сколько раз Санктуарий был по мелочным поводам проклят мелочными дураками, не способными узнать святость даже тогда, когда они встречались с ней лицом к лицу?
Иллира встала и отряхнула юбку от пыли. Незнакомец был слишком искренним в своем возмущении и слишком уверенным, чтобы прямо бросать ему вызов.
— Кто ты такой, чтобы бранить меня? — пробормотала она, глядя в землю. — Кто тебе поручил охранять Санктуарий? Ты просто один из чужаков, которые пришли подзаработать на постройке стены. Это мой дом, и я пошлю его ко всем чертям, если захочу того.
— Ты еще глупее, чем я думал, Иллира.
— Ну ладно, я не хочу, чтобы этот город шел ко всем чертям. Я хотела бы увидеть такой Санктуарий, в котором на улицах растут цветы, а честным людям не нужно прятаться по домам после захода солнца. Я хотела бы видеть такой Санктуарий, в котором мужчины любят своих жен, женщины любят детей, а у детей есть возможность расти не впроголодь. Да кто же не хочет увидеть Санктуарий таким? Но Санктуарий есть Санктуарий, и этого не изменить.
Иллира подняла глаза и бросила на своего собеседника сердитый взгляд, надеясь заставить его получше подумать, прежде чем говорить ей что-нибудь еще в этом же духе.