Новая особь
Шрифт:
— Я только хотел сказать… хотел попросить, чтобы в следующий раз, которого, я надеюсь, не будет, постарайтесь затащить или увести меня пораньше, прежде чем монстр успеет приблизиться на расстояние, достаточное для нападения.
— Когда дело касается спасения человека, у меня нет других намерений, кроме как спасти его, — прохрипел Батлер. — Но если человек сам отказывается от предложенной помощи, я не буду прилагать много усилий, чтобы переубедить его.
— Отныне я буду делать все, что вы оба мне говорите. Я понял, что слушать вас —
Батлер оставил признание ученого без дополнительных слов. Теперь, после найденного взаимопонимания, ему надлежит разобраться с собственными мыслями. Они у него в мозгу суетились, словно одноклеточные организмы, искусственно обогащенные реагентами, провоцирующими высокую степень их прогрессивного метаболизма. На первом плане стояла наиглавнейшая задача — поскорее обнаружить местонахождение паука.
Спустя полчаса Батлер, оставив соратников, уединившись, сидел в сторонке и слушал свой внутренний голос.
«…Ты должен что-то придумать. Такое уже неоднократно случалось, и тебе было все нипочем. Твоя способность принимать обдуманные решения никуда не делась и после того, как ты вышел на заслуженный отдых. Сидеть тут и ждать наступления рассвета — не самая хорошая идея. Ведь потом опять наступит ночь, и монстр выйдет на охоту. Застать паука врасплох в подвале отеля, тоже далекая от совершенства мысль. Оружие слишком мощное, чтобы им пользоваться в замкнутом пространстве. Только самоубийца пойдет на столь крайние меры. У паука лишь одна цель: убить тебя. А ставить собственную жизнь в обмен на спасение многих — не каждый здравомыслящий человек будет готов…»
Сколько раз Батлера выручал подсознательный глас, он уже этого и не мог припомнить, тем более сосчитать. Единственное, что он мог делать наверняка, это следовать интуитивным подсказкам, временами всплывающим из глубин его подсознания на поверхность сознания.
Именно доверчивость отставного военного собственному разуму впоследствии подвергалась тяжкому испытанию, но, несмотря ни на что, в течение многих лет оправдывала себя.
А теперь вдобавок и это ужасное существо, появившееся среди них — единственных людей, способных бросить вызов самому настоящему воплощению смерти. Этот безумный членистоногий монстр — мутированная особь, не пытается даже скрыться от тех, кто причинил ему тяжелые увечья. Разве можно еще где-то на земле найти столь кровожадное существо, настойчивость которого граничит с откровенным безумием?
Чем дольше Батлер обо всем этом размышлял, тем пуще крепчало его убеждение, что существо, столь непредназначенное для этого мира людей, нужно поскорее уничтожить. Для чего бы оно ни появилось на этом свете, оно — творение бездны дьявольских хромосом и генов.
Подобный опыт знакомства с пауком в перспективе таит в себе огромную опасность, несравнимую ни с огнестрельным оружием, ни с осколочными гранатами, только, разве что с ядерными бомбами, одновременно взорвавшимися по всему миру.
Батлер
— Может он уже ушел? Подобные ему создания, живущие на острове, уходили в логово, когда чувствовали близость рассвета.
Батлер потянулся и, зевнув, взглянул на Грэга. Он ни капельки не расстроился, что кто-то прервал его задумчивое одиночество. Ему пока что все равно не удавалось придумать ничего толкового.
— Вряд ли, то временное убежище — в подвале «Плазы», годится на роль паучьего логова. — Мне кажется, ему без разницы, где гнездиться. А туда он, скорее всего, отправится не раньше, чем на горизонте появятся первые лучи восходящего солнца. До этого времени еще слишком долго.
Блоу внимательно посмотрел в его глаза:
— Лично мне, интересно, что творится у тебя в голове. Ты ушел от нас в сторону и сидел тут столько времени. О чем ты думал?
Военный повернулся к собеседнику:
— Нам нужно уничтожить существо до рассвета. Мы недостаточно хорошо изучили своего врага. Если мы днем спустимся в его временное пристанище, то все погибнем. Сперва я думал, что мы сможем там применить огнестрел, но только теперь осознал, что это невозможно. Он слишком мощный. Мы тоже погибнем. В итоге, нас либо убьет паук, либо мы изжаримся вместе с ним.
Отрицательная реакция Блоу на слова отставного военного продемонстрировала, что даже нерушимое самообладание бывалого проводника может быть легко поколеблено.
— Черт возьми, я надеялся, что мы точно осуществим эту затею.
— Значит, ты ошибался, — спокойно произнес Батлер. — Как и все мы. Это ведь была именно моя затея. А ты правильно сказал мне, якобы это звучит слишком далеко от реальности, потому, что слишком просто.
Расслабленно наклонив голову и возмущенно скрестив на груди руки, Блоу задумчиво уставился в темный асфальт, потрескавшийся от времени. Даже сквозь мрачную мглу, вызванную влажными испарениями в летний, но дождливый сезон, ему удалось разглядеть крупные травянистые трещины и кое-что еще…
Скот продолжал сидеть там, где и прежде находился — на холодной, железной крыше, рискуя застудить свое интимное место. Но когда ты долгое время прибываешь на грани жизни и смерти, все прочие неурядицы и мелочи становятся безразличными.
Только резкий и в тоже время сиплый, от стремления говорить шепотом, голос Грэга отвлек его безмятежный взгляд в небытие — звездное, частично закрытое облаками небо.
— Я нашел его, Он прямо под нами!
— Да?! — удивленно произнес Дункан. Даже сейчас, узнав о месте нахождения монстра, он чувствовал странную расслабленность, граничащую с эйфорией. Это происходило в результате, прежде бурного, выброса адреналина. Такое ощущение обычно испытывают спортсмены через час после того, как пробегут отведенную дистанцию.