Новая прошивка
Шрифт:
— У Трубы пересечем Периметр и двинемся краем Пустых земель, — Наснас подцепил из пакета лапшу, сунул в рот и втянул висящие концы.
— И сколько времени это займет? — Цербер выразительно покосился на раненого.
Наснас кинул палочки в пакет.
— Что ты предлагаешь? — спросил он.
Хотя и без того было ясно, что имел в виду Цербер — путь с раненым на руках станет втрое длиннее, вчетверо труднее и впятеро опаснее.
— Он все равно не выживет, — произнес негромко Баламут.
— А если
— И что? — Наснас так и не взялся за палочки — Накачаем его наркотой и бросим здесь? Чтобы умер счастливым?
— Так нельзя, — покачал головой Баламут. — А если бы с кем-то из нас то же самое случилось?
— Верно? — кивнул угрюмо Цербер. — Все под дурной звездой ходим.
— Так о чем тогда речь?
— Ни о чем, — Цербер подцепил крышку ножом и ловко вскрыл банку. — Нам бы дожить до рассвета. А там видно будет.
Глава 2
(Пятью месяцами раньше)
Гупи закашлялся.
Сорвал с себя простыню.
Рывком сел.
В горле торчала пластиковая трубка и мешала дышать самому. Гупи, морщась, вытянул ее и швырнул на пол.
— Что это за херня? — пробормотал он.
Скорее зло, чем растерянно.
Он помнил все. Отлично помнил. Монолит, к которому они наконец-то пришли. И который на самом деле был вовсе не монолит. Журналиста, который на самом деле оказался изломом.
И — выстрел.
Ну, да, конечно же, он помнил выстрел, которым разнес себе голову.
Забавно.
Гупи попытался поднят руки, чтобы ощупать череп и убедиться, что с мозгами все в порядке. Но в каждую руку оказалось воткнуто по иголке, от которых тянулись к потолку полупрозрачные пластиковые трубки. А запястья были опоясаны браслетами, от которых тянулись какие-то провода.
— Какого лешего?
Гупи выдернул иголки и сорвал с запястий браслеты. Затем наклонился и снял точно такие же браслеты с щиколоток. После этого он ощупал голову. И ни нашел ни единой дырки.
Гупи усмехнулся. И покачал головой.
Их развели, как лохов.
Нет, не его с Журналистом.
А — всех.
Всех, кто лез в Зону, в надежде отыскать Монолит. Исполнитель, мать его, желаний!
Найти бы того гада, который первым запустил эту байку про Монолит!
Все, что подарит тебе Монолит — это глюк.
Один последний глюк.
Мечту о несбыточной мечте.
Перед тем, как уложит тебя на каталку в палате обслуживающих его пиров.
Зар-раза!
Гупи провел ладонью по губам.
Грязь твою!
Как же хотелось кофе!
Хотя бы растворимого.
Гупи опустил ноги вниз, оперся руками о край лежака и встал. В первый момент у него закружилась голова. Но очень скоро он пришел в себя
Он уверенно стоял на ногах. Правда — совершенно голый. Непривычно как-то, но смущаться было некого. Он находился в зале, уставленном длинными рядами одинаковых каталок. На некоторых из которых, накрытые простынями, лежали пиры. Безмолвные, неподвижные, больше похожие на мертвых, хотя формально все еще остающиеся живыми, слуги Монолита. Те, кто смогли дойти до него. Те, чьи желания он исполнил. Наверное, они были счастливы. Потому и не пытались бежать из воображариума, что создал для них Монолит.
Зал был настолько огромен, что стен не было видно. Хотя, может быть, стены оставались невидимыми, потому что под потолком горело всего несколько ламп. Да и те вполнакала. Как будто аварийное освещение.
Гупи звонко хлопнул в ладоши и громко произнес:
— Свет!
И тут же под потолком вспыхнули яркие бестеневые лампы, залив все вокруг мертвенно-бледным светом. Если прежде лица пиров были похожи на восковые маски, то теперь они казались вытесанными из белого с едва заметными, тонюсенькими синеватыми прожилками мрамора.
Гупи взял с каталки простыню и обернул ее вокруг тела на манер римской тоги.
Теперь хорошо бы было найти оружие.
Понятное дело, его автомат, так же, как одежды и рюкзака рядом не было. Да и вообще не было ничего, что могло бы сойти за оружие. Значит, нужно было добыть себе оружие.
Повозившись минут десять, Гупи отломил от каталки боковой поручень. Блестящая, никелированная, металлическая палка, длиной около метра. Загнутая на обоих концах. Гупи положил поручень на плечо, чуть присогнул колени и резко взмахнул железякой перед собой.
Нормально. На первое время сгодится.
Что еще?
Еще Гупи хотелось кофе. Он уже и не помнил, когда пил его в последний раз.
Ну, и поесть тоже не мешало бы. Гупи не чувствовал голода, но ощущение сосущей пустоты в желудке само по себе было весьма неприятным.
Сталкер помнил, что когда гнусный старикашка, называвший себя Главным, завел их с Журналистом в комнату с пирами, каталки в ней стояли боком к двери. Значит, чтобы найти выход, нужно было идти вдоль рядов. В какую сторону? Тут гадать было бесполезно. Нужно было просто попытать счастье.
Гупи не имел склонности к долгим размышлениям, когда выбор казался очевидным. Или когда его вовсе не было. Поэтому он положил палку на плечо и пошел, как он надеялся, к выходу.
По пути он заглядывал в лица лежавших на каталках пиров. Наверное, можно было попытаться всех их разбудить. Но стоило ли? Почему-то Гупи был почти уверен в том, что многие из них уже не смогут вернуться к жизни. А остальные — не захотят.
Вдруг он остановился, увидев знакомое лицо.
Вот это было здорово!