Новая реальность
Шрифт:
Голоса не унимались, и игнорировать их становилось все труднее.
– Он не таращится, он размышляет. О том, что нам с тобой «не понять»!
– Ну да, мы же серые!
– Дремучие! Нам недоступно понимание высокого! Ха-ха-ха!
«Пол тоже хочется сделать «теплых» оттенков. Терракот или бордово-коричневый, фактурный».
– Ой, нет-нет! А может, он о своем дне рождения думает, а мы мешаем важному!
– Да-да, Ян! Ты нас прости, убогих, мы же сразу не догадались! Конечно же ты считаешь дни до своего восемнадцатилетия, так ведь? А мы мешаем, бестолковые!
– Мы
– Да-да, нет предела нашему раскаянию, и во искупление вины мы даже можем помочь тебе посчитать их! Ну-ка, Виктор!
– Момент, – отозвался тот. – Итак, тебе скоро исполнится восемнадцать. И сегодня у нас пятнадцатое июня. Стало быть, дорогой наш братец, до восемнадцати тебе осталось шестьдесят дней.
– Надо же, как много!
– Целая жизнь.
– Постарайся прожить их как следует, ты же все-таки рода Долински!
– Ну да, повеселись напоследок! Может, прислать тебе девушку? Ах да, забыл – тебе ж нельзя никого касаться. Вот жалость-то!
– Тогда тебе остается заниматься только своими книжками. Неприкосновенный ты наш! Ха-ха-ха! – И довольные очередной беседой они, наконец, ушли. Несколько секунд в воздухе еще металось эхо их голосов, громко обсуждающих прелести жизни. Потом они затихли, и Ян наконец остался один.
Он вздохнул и открыл глаза. Золотистая комната с мерцающим аквариумом растаяла, и взгляд юноши заскользил по реальным стенам – бугристым, серым, с темными пятнами лишайника. Небольшая пещера с неровным полом освещалась всего двумя светильниками. В ней почти ничего не было. Две узкие постели – самого Яна и охранника – накрыты серыми одеялами, каменный стол и книги, книги. Единственная доступная ему радость – книги из дневного мира, верхнего, где светит «солнце». Неужели там в самом деле есть все это? Леса из тысяч деревьев (подумать только, тысяч! у него было когда-то одно, в кадке, но оно быстро засохло, а нового ему не принесли), замки. Озера и реки. Цветы. Они правда такие красивые, как на картинке?
Ему ведь этого никогда не увидеть.
Он может придумывать комнаты, может рисовать замки и дома, может сколько угодно творить их в кристалле (если, конечно, братья снова не отнимут «дурацкие игрушки»), но это ничего не изменит.
Семнадцатилетний Ян Долински проживет в своей пещере еще шестьдесят дней. А потом по древнему обряду неприкосновенный младший сын будет призван в алтарную пещеру. И там проживет… просуществует, протянет, промучается… еще примерно сутки. А потом по древней традиции рода Долинского-младшего не станет.
И все, что от него останется – книги и несколько кристаллов. И имя на стене родовой пещеры с пометкой «жертва».
Ян лег на узкую койку и невидящим взглядом уставился в серый потолок. Ничего не изменится. Ни-че-го.
Глава 25
Семейный разговор
– Что значит – ты не можешь пока отчитаться в выполнении заказа?! – Лиз раздраженно оглянулась назад, где в зеркале дрожало чье-то изображение (очередной клиент, видимо), и вновь перевела взгляд на дочь. –
– Час назад я побывала в пещере этого клиента. – Девушка чуть поморщилась. – Там его нет, и уже три дня его никто не видел. В пещере подозрительный погром – то ли ему нанесли визит какие-то «друзья», то ли это банальный грабеж.
На самом деле пропавшему демону скорей всего нанесли визит обрадованные возможностью поживиться соседи, но об этом Лина тактично умолчала. Она с раннего утра моталась по Уровням – сначала «снимая информацию», потом аккуратно, через третьи руки запуская нужные слухи. Если ее расчеты верны, то уже к завтрашнему дню Стражи получат сведения, что на некоего Алексея Соловьева открыт контракт. Без подробностей, конечно, но и этого должно хватить. С этой стороны она сделала все что могла без угрозы раскрыться. Осталось убедить мамулю.
– К чему склоняешься ты?
Девушка задумчиво вызвала кинжал и чуть покачала его на ладони. Вообще-то в среде фениксов не считалось признаком хорошего воспитания вызывать оружие без согласия собеседника, но Лина знала свою мать. Для Лиз такой поступок не вызов или невоспитанность, а наоборот – добрый знак. Лина слишком редко демонстрировала в ее присутствии свою природу феникса, и теперь вертикальная морщинка между тонких светлых бровей Лиз разгладилась. И тон стал помягче:
– Что такое, Лина?
– Это чисто личное мнение, – как бы слегка неуверенно проговорила та, – но мне надо знать: какая-то оплата, кроме магии объекта, предполагалась?
– Скажем так.
– И немалая, верно? Тогда предполагаю следующее – наш заказчик на самом деле не заказчик, а посредник. И смерть объекта реально нужна была не ему, а кому-то другому. И то ли наш посредник хапнул причитающуюся нам плату и смылся, инсценировав грабеж, то ли реальный заказчик его убрал. И вообще мне кажется, что эта история с суперзаказом – на самом деле крупная липа. Или подстава.
– Так… – глаза Лиз сузились, – поясни-ка. У объекта нет магии?
– Есть-то есть, и вроде как немалая.
– Тогда в чем дело?
– А клиент не обмолвился, что объект – на самом деле сын Доверенного Стража и ведьмы не из последних? И старший брат жертвы заканчивает обучение… причем, что интересно, тоже на Стража!
Дальше Лина говорить не стала – пусть мать додумает сама. И про ярость Стражей, и про гнев Координаторов. Про возможное наказание для клана. Стоит оно того, мама?
Но она не стала говорить – это значило показать, что она обвиняет мать в ошибке. А это сейчас было лишним. Не время обострять отношения.
– Видишь, почему я прочу тебя на свое место? – неожиданно спросила Лиз, полуотвернувшись. – Вовсе не только потому, что ты моя дочь. Просто ты видишь больше, чем эти зеленые девчонки.
Э-э… она точно в свой дом попала?
– Любая другая убрала бы заказ сразу, не просчитав последствия. Любая другая не обратила бы внимания на нестыковку. Ты молодец. Так что… заказ пока застопорить. Займись своим птенцом. А розыском заказчика займемся мы.