Новая система, Det ny System
Шрифт:
Фредерик. ...Общий расчет различия веса рельс, давление ведущих колес, мертвый вес, диаметр колес...
Ханс. Ты дальше прочти! Это точные данные, да!
Фредерик. Дальше? — Доклад отца на большом собрании железнодорожников в Париже. Что же, и здесь не чисто? Он так восхитил тогда инженеров! Я считал, что его выступление там было честью для всех нас!
Ханс. Верно, это я и сам говорю. Но здесь он приводит несколько
Фредерик. И что же? Хотя бы и так?
Ханс. Хотя бы и так? Два доклада с несовпадающими данными, сделанные в одном и том же году, одним и тем же человеком?
Фредерик. Моим отцом!
(Читает.)
Ханс. Вот, в брошюре указано: текст проверен самими выступавшими.
Фредерик. Лжешь!
Ханс. Так читай же!
Фредерик (читает). Все равно лжешь.
(Бросает книгу.)
Это какое-то дьявольское, гнусное недоразумение! Мой отец никогда не смог бы сделать подобное. Мой отец — джентльмен. Никогда. Ни-ког-да!
(Разражается рыданиями.)
И зачем я пришел сюда? Ты – дурной человек! Бессердечный, вероломный. Твое безграничное честолюбие толкает тебя на любую мерзость. Я ненавижу тебя, ты мне противен.
(Уходит направо.)
Ханс. Нельзя было поддаваться порыву. Он принудил меня… Кто это? Неужели Карен?!
(Слева входит Карен.)
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Ханс, Карен.
Карен. Его здесь нет?
Ханс. Фредерика? Карен. Его здесь нет?
Ханс. Нет... он...
Карен. Карл Равн зашел к нам и сказал, чтоб я спешила сюда: он видел, как Фредерик ворвался в дом. Здесь могло случиться что-нибудь ужасное. Так его здесь даже и не было?
Ханс. Нет, он был здесь.
Карен. Что-нибудь случилось?
Ханс. Уверяю вас.
Карен. Ах, как я боялась!
Ханс. Вы отдохнуть не хотите?
Карен. Нет. Прошу вас никому не говорить, что я была здесь!
(Хочет уйти.)
Ханс. Карен!
Карен. Я вам запрещаю так называть меня.
Ханс. Простите, фрекен! Но я так живо вспомнил наше детство, когда мы, мальчишки, дрались, ваш брат и я, а вы бросались нас разнимать.
Карен. Непостижимо, как вы смеете говорить о нашем детстве!
Ханс.
Карен. Мне вам совершенно нечего сказать. Я только запрещаю вам что бы то ни было говорить мне.
(Хочет уйти.)
Ханс. Карен!
Карен. Вот это я вам и запрещаю!
Ханс. Простите! Но я был уверен — вы сможете понять, что я сказал только то, за что я ручаюсь.
Карен. Я понимаю одно: никакою ценой меня бы не заставили публично выступить против вашего отца — хотя и у него есть недостатки.
Ханс. Дорогая Карен!
Карен. Нет, это возмущает меня!
Ханс. Я только хотел...
Карен. Вы можете сколько угодно нападать на отца, гели это так уж вам необходимо. Но не притворяйтесь же тогда, что я для вас что-то значу!
Ханс. И все же...
Карен (возмущенно). Всего один вопрос, и вы сможете все решить сами. Если б это был не мой, а ваш отец, вы поступили бы так же? Сделали бы это публично?
Ханс. Что вы! Мой отец?!
Карен. Вот видите! Потому что... да, мне не легко говорить вам это, но сказать надо! — если бы какая-нибудь женщина была для вас тем, что и... что я запретила вам говорить...
Ханс. Была бы для меня дорога...
Карен. ...то ее отец был бы ведь и вашим отцом.
Ханс. Но...
Карен. Поймите меня верно! Это не упрек, далеко нет! Я сама так пуста и так никчемна, до преступления! Но я восхищалась вами, потому-то это было таким страшным ударом для меня... не оттого, что ты напал на отца, но оттого, что и ты тоже, Ханс, ты не... Я потеряла последнее, во что верила!
(Убегает.)
Ханс. Но, Карен! Ты же должна выслушать меня! Как же ты так?!
(Останавливается.)
Занавес.
Комната в доме генерал-директора.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Со всех сторон доносится шум — громкие голоса, шаги, звон посуды. Мужской разговор прерывается звуками фортепиано и веселой песней сопровождаемой смехом и аплодисментами.
Карен (входит, за ней служанка несет поднос с угощением для дам). Ставь сюда. Вот так. А теперь пойди к Фредерику и скажи ему, что мужчинам накрыто в саду.