Новая весна
Шрифт:
– Верка, что же это такое?! – чей-то испуганный голос разорвал умиротворяющую тишину, царящую вокруг.
Вера недовольно поморщилась и прижалась к Дружку поплотнее. Чьи-то руки сзади потянули ее на себя, но она не подавалась. Вцепившись в мертвое тело пса, словно в спасительную соломинку, она не желала его отпускать.
– Верка, так ты живая?! – обрадовался голос. – А я-то думал… Кровяки-то сколько. Верка. Да скажи хоть что-нибудь! Отпусти пса, отпусти! Чего ты в него вцепилась?
– Только он любил меня по-настоящему, – прохрипела Вера, но руки все же разжала,
– Давай я помогу тебе подняться, – протянул к ней руки старик. – Зачем жы так надо собой издеваться? Ты ж синяя вся!
– Оставь меня, дядь Коль, – прохрипела Вера. – Я хочу умереть. Не надо мне мешать.
– Я те дам умереть! – закричал старик. – Ишь чего удумала, дубина пустоголовая! Я твоему отцу обещал внуков твоих нянчить, а ты чего творишь?!
– Каких внуков, что ты несешь, – качнула задеревеневшей головой Вера. – Не будет никаких внуков. И меня не будет.
– Ладно, – легко согласился он. – Тогда не жалуйся. Я тебя по человечески просил.
Натужно крякнув, дядя Коля схватил Веру за правую ногу и потянул ее к дому. Но старик явно не рассчитал свои силы. Поскользнувшись на подтаявшем снегу, к вечеру взявшемуся ледяной коркой, он смешно взмахнул руками, с размаху рухнул на спину и затих.
– Дядь Коль, ты там живой? – забеспокоилась Вера и скосила глаза в сторону, где только что кряхтел от натуги старик. – Дядь Коль, ты чего молчишь? С тобой все в порядке?
Забыв о том, что еще секунду назад собиралась умирать, Вера поднялась на колени и подползла к своему спасителю. Теперь он нуждался в помощи гораздо больше, чем она.
– Кажись, я руку сломал, – то ли от страха, то ли от боли блеклые глаза старика стали удивительно большими. Они смотрела на Веру с каким-то детским изумлением и девушка непроизвольно ему улыбнулась.
– Не сочиняй, ничего ты не сломал, – глядя на него сверху вниз, уверенно заявила Вера.
И оказалась неправа. Каждое движение вызывало у старика резкие боли. Он то слабо постанывал, то кричал. Девушка помогла ему подняться и дойти до дома. Там она стянула со старика жалкое подобие пуховика и расстегнула рубаху.
Правое плечо дяди Коли было страшно заломлено назад и опухало прямо на глазах.
– Дядя Коля, ты присядь пока, а я быстренько до магазина и назад, – шумно сглотнув, сказала Вера. – Врача надо вызвать.
– Я ж говорю – сломал, – гордо сообщил дедок и, откинув назад неухоженные седые волосы, важно прошествовал к дивану.
Карета скорой помощи приехала почти через два часа. К тому времени от нестерпимой боли старик успел покрыть тройным матом Веру, всю свою родню, всех деревенских и уже добрался до государственных чиновников. Белый, как стена, он орал густым басом, столь ему несвойственным, и грозился залезть на стену, если через две минуты боль не утихнет.
Когда деда, наконец, увезли в больницу, Вера даже испытала некое подобие радости. Но уже через секунду весь груз пережитого сегодня обрушился на нее с новой силой. Девушка угрюмо побрела в сарай, куда убрала тело Дружка.
Густая шерсть пса слежалась тугими катышками. Верина рука
Буренка молча наблюдала за Верой. В ее глазах легко читалась глубокая скорбь. Как будто она все понимала. Девушка медленно подошла к своей любимице и погладила ее по теплой ложбинке между рогов. Буренка скорбно, протяжно замычала.
– Не переживай, сейчас я заберу Дружка, – понимающе кивнула Вера. – Он был хорошим другом и его обязательно нужно предать земле.
Кажется, Буренка одобрительно кивнула в ответ. Вера стащила с широкой полки кусок полиэтиленовой пленки, которой весной закрывала теплицу. Расправила ее на полу и уложила сверху тело Дружка. Корова протяжно замычала, прощаясь с преданным псом.
Недалеко от дома, в березовой роще, обливаясь потом и слезами, Вера выкопала неглубокую яму и опустила в нее тело Дружка, бережно завернутое в пленку.
Соорудив высокий холмик, она сделала зарубку на березе, под которой похоронила верного пса. Весной она обязательно придет на это место и посадит здесь куст розы.
Ночь опустилась на деревню. Вера медленно брела домой, впервые ловя себя на мысли о том, что возвращаться в родную избушку ей вовсе не хочется. Впереди ее ждал одинокий вечер, пропитанный невыплаканной, раздирающей душу горечью потерь. Почему так несправедливо устроена жизнь? Почему ее с самого рождения предают самые любимые и дорогие люди? Что в ней не так? Почему именно она? Почему…
Вера подошла к родной калитке, и легкий холодок пробежал по позвонкам. В доме горел свет!
Девушка зажала рот рукой и попятилась назад. Значит, он вернулся. Вернулся, чтобы ее убить. Как ненужного свидетеля. Значит, нужно бежать. Только куда?! Где укрыться от этого страшного человека?! К Машке? Она ее и на порог не пустит. Дядя Коля в больнице. Остается только баба Клава.
В панике Вера не сразу заметила огромного черного монстра, возвышающегося посреди улицы. А, когда заметила, было уже поздно. С размаху врезавшись в металлический корпус, она завалилась на спину и зажала уши руками. Махина разразилась такими оглушительными воплями, что девушке показалось, что ее барабанные перепонки лопнули, и теперь эти страшные звуки проникают напрямую в мозг. Скрючившись на снегу, словно раненый зверек, она слабо вздрагивала и повизгивала.
Все закончилось так же неожиданно, как началось. Взвизгнув в последний раз, махина мигнула красными огоньками и затихла. Чьи-то торопливые шаги быстро приближались к ней и совсем рядом затихли.
– Эй, ты чего? – раздался удивленный мужской голос. – Давай поднимайся. Хватит на снегу валяться.
– Что это было? – по-прежнему боясь пошевелиться, с трудом разлепив скованные ужасом губы, спросила Вера.
– Сигнализация на машине сработала, – еще больше удивился мужчина. – А ты чего, машин отродясь не видела?