Новая земля (Новь)
Шрифт:
"Да, да, до свиданія въ Тиволи", поклонился Иргенсъ.
"Разв и вы тамъ будете?" спросила она удивленно.
"Меня объ этомъ просили, тамъ будутъ нкоторые изъ моихъ товарищей".
Агата не знала, что фру Ханка написала ему по поводу этого убдительную записку. — Она отвтила только:. — Ахъ, такъ! — поклонилась и вошла въ домъ.
Олэ дожидался ее, — она бросилась ему на шею и крикнула оживленно, радостно:
"Знаешь, какъ хороша группа Лаокоона, — и все вообще, не было времени подробно все осмотрть, но мы какъ-нибудь пойдемъ туда вмст, не правда
Когда Олэ и Агата вечеромъ пошли къ Тидеманъ, чтобы вмст съ ними хать въ Тиволи, Агата вдругъ сказала:
"А жалко, что и ты не поэтъ, Олэ!".
Онъ взглянулъ на нее озадаченный.
"Ты такъ думаешь?" спросилъ онъ. "Ты тогда бы меня больше любила?"
Тогда она вдругъ увидала, какъ необдуманно она поступила, — она въ сущности даже и не думала объ этомъ. Это просто случай, злой, злой случай, и она очень раскаивается въ этомъ; — она все бы отдала, чтобы вернутъ сказанное. Она остановилась, обняла крпко своего жениха обими руками посреди улицы и крикнула ему, чтобъ выпутаться какъ-нибудь:
"И этому ты вришь? Ну, я тебя поймала, Олэ, ха-ха-ха! Послушай, ты же не вришь… Честное слово, Олэ, я этого не думала. Это было такъ глупо, что я сказала, — но неужели ты вришь, что я подумала объ этомъ хоть минутку? Ты долженъ мн отвтить, вришь ли ты этому, я хочу это знать."
"Нтъ, теперь я этому не врю", сказалъ онъ и провелъ рукой по ея щек. "Нтъ, дорогая дтка. Но что ты такъ взволновалась изъ-за такого пустяка, Агата! Даже если бъ ты это подумала, ну такъ что же? — Ну, пойдемъ теперь. Мы не можемъ, вдь, здсь оставаться и обниматься посреди улицы, глупая дточка, хе-хе!"
Они пошли дальше. — Она была ему глубоко благодарна, что онъ отнесся къ этому такъ спокойно. Ахъ, онъ былъ такой добрый и чуткій, — она любитъ его, Боже, какъ его любитъ!..
Но этотъ маленькій случай опредлилъ ея поведеніе на весь вечеръ.
ГЛАВА V
Когда представленіе окончилось, вс собрались въ ресторан. Многіе были налицо, почти вся компанія, даже Паульсбергъ съ женой; позже пришелъ и адвокатъ Гранде, таща за собой Гольдевина, учителя, который противился и упирался руками и ногами. Адвокатъ встртилъ его передъ Тиволи и ему хотлось притащитъ его съ собой.
Какъ и всегда, болтали обо всемъ, — о книгахъ, объ искусств, о людяхъ, о Бог, коснулись женскаго вопроса, не забыли и политики.
— Жалко, что статья Паульсберга въ "Новостяхъ" не имла вліянія на Стортингъ; теперь 65 голосами противъ 24-хъ было ршено остаться при прежнемъ положеніи вещей; пять человкъ изъ представителей неожиданно заболли и не могли принять участія въ голосованіи.
Мильде объявилъ, что онъ отправляется въ Италію.
"Но вдь ты теперь пишешь Паульсберга?" перебилъ его актеръ Норемъ.
"Ну, такъ что же, портретъ я могу окончить въ нсколько дней".
Между ними было тайное соглашеніе, что портретъ не будетъ готовъ раньше закрытія выставки; Паульсбергъ настаивалъ на этомъ. — Онъ не хотлъ быть выставленъ со всякимъ остальнымъ товаромъ —
Вотъ почему, когда Мильде объявилъ, что онъ можетъ окончитъ портретъ въ нсколько дней, Паульсбергъ возразилъ коротко и ясно:
"Пока я не могу теб позировать, я работаю".
На этомъ разговоръ оборвался.
Около фру Ханки сидла Агата. Она ей тотчасъ же крикнула: "Идите же ко мн, вы, съ ямочкой, сюда ко мн!" И при этомъ она тотчасъ же обернулась къ Иргенсу и шепнула: "Разв она не мила? А?"
На фру Ханк опять было срое шерстяное платье и кружевной воротникъ; шея была открыта. Весна немного дйствовала на нее и придавала ей нсколько болзненный видъ. У нея все еще трескались губы, и она постоянно облизывала ихъ языкомъ, а когда смялась, длала гримасу.
Она говорила съ Агатой о томъ, что скоро передетъ на дачу, гд надется видть ее. Он будутъ собирать землянику, сгребать сно, лежатъ на трав. Вдругъ она обращается черезъ столъ къ мужу и говоритъ:
"Да, чтобъ не забыть, можешь ли ты мн одолжить 100 кронъ?"
"Хе, напрасно ты этого не забыла!" отвчалъ Тидеманъ добродушно. Онъ шутилъ и былъ въ восторг. "Не женитесь, друзья, это дорогая шутка! Опять 100 кронъ!"
При этомъ онъ протянулъ жен красную бумажку. Она поблагодарила.
"Но къ чему это теб?" спросилъ онъ шутя.
"Этого я не скажу". И она прекратила всякій дальнйшій разговоръ на эту тему, она снова заговорила съ Агатой.
Въ это самое время вошелъ адвокатъ съ Гольдевиномъ.
"Ну, конечно, вамъ нужно войти", уговаривалъ адвокатъ Гольдевина. "Я ничего подобнаго никогда не видлъ, поймите, что я хочу выпить съ вами стаканъ пива. Послушайте, вы тамъ, помогите мн ввести человка".
Но когда Гольдевинъ увидалъ, кто были присутствующіе, онъ совершенно серьезно вырвался и скрылся въ дверяхъ. Онъ былъ у Олэ Генрихсена въ назначенное утро, общался заходить, но исчезъ. Съ тхъ поръ никто его и не видлъ до этого времени.
Адвокатъ сказалъ:
"Я встртилъ его тамъ, на улиц; мн стало его жалко, онъ былъ такой одинокій, но…"
Агата быстро поднялась, вышла въ дверь и догнала Гольдевина на лстниц. Они говорили тамъ нкоторое время и, наконецъ, явились оба вмст.
"Прошу извиненія", сказалъ онъ. "Господинъ адвокатъ былъ такъ любезенъ, что пригласилъ меня сюда на верхъ, но я не зналъ, что здсь еще другіе… что здсь такое большое общество", поправился онъ.
Адвокатъ засмялся.
"Большое общество въ ресторан, садитесь, пейте и будьте довольны. Что вамъ принести?"
Гольдевинъ успокоился. Этотъ деревенскій учитель, лысый и сдой, скрытный и молчаливый, теперь принималъ участіе въ разговор другихъ. Оказывается, онъ очень перемнился съ тхъ поръ, какъ онъ въ город; онъ отвчалъ, когда къ нему обращались, хотя отъ него нельзя было ждать, что онъ уметъ огрызаться. Журналистъ Грегерсенъ направилъ опять разговоръ на политику, онъ еще не слышалъ мннія Паульсберга, по этому поводу. Что же теперь будетъ? И какъ относиться къ этому факту?