Новая жизнь 8
Шрифт:
— Да я и не беспокоюсь… а как там дела у Хинаты? И папы?
— Мы же на курорте было с этой подружкой Бьянки, нам такой номер хороший дали, гостиница с тремя бассейнами и искусственным водопадом, экскурсии на завод по производству вин… а Хината там с какими-то девочками подружилась. Они целыми днями у бассейна носились… папа загорел. У него кожа лохмотьями отходит, я его кремом каждый вечер мажу, а он ворчит. Отличный курорт, теплая морская вода, очень приветливый персонал… эта Бьянка очень богатая девочка, раз может себе позволить на такой курорт нас отправить, чтобы ты один остался… а я-то дурочка подумала, что могу тебя на нее оставить, и что она с тобой сделала?
— Ну мама… — говорю я универсальную фразу всех подростков. Несмотря на ситуацию это
— Чтобы она не делала, но это приводит к тому, что мой сын оказывается на больничной койке — заканчивает мама: — мне это не нравится. Ладно бы обычные молодежные шалости с гонками по ночному городу, драками, выпивкой и марихуаной. Это я еще могу понять, сама такая была. Но перестрелки! На нее культ какой-то охотится, а пока ты рядом, сына — ты тоже мишень. Может, ну ее, а? У нас Сора-тян есть, она в гости приходила, прощения просила, что не уберегла тебя… а я ее простила. И в семью приняла. В личном общении она еще лучше, чем по телевизору показывают, милая, непосредственная и очень культурная девочка. И чай делать умеет и поклонится с вежеством и уважением и папе она понравилась. Не то, что некоторые…
— Ну мама… — закатываю я глаза: — это же моя личная жизнь!
— Не мамкай мне тут! — заводится мама и включает свет. Я морщусь, а она раскладывает лекарства на столике: — вот тут. Сацуки-тян принесла лекарства, вот эти вот попьешь сразу, а эти — вместе с едой, как ужин принесут. Я ее уверила что ты все выпьешь. На. Пей.
— Ага. Хорошо. — послушно открываю рот и мне кладут туда таблетку и протягивают стакан с водой. Выпиваю, проглатываю, прислушиваюсь к своему организму. Никакого выброса маны или там трансформации Киноварной Пилюли Бессмертия в организме не наблюдаю. Что же, снова не повезло.
— Личная жизнь у него — ворчит мама, наводя порядок на столике для лекарств, убирая пустые упаковки и смятые салфетки: — личная жизнь у тебя будет когда ты станешь взрослым, а пока у тебя не личная жизнь, а моя головная боль. Вот кто бы мне лет пять назад сказал, что у меня голова от твоих невест болеть будет — я бы не поверила! Рос таким милым мальчиком, нелюдим был, водился со своими приятелями из кружка манги, да журналы с монашками и медсестрами под матрас прятал…
— Мама!
— А я и не видела ничего. Совсем ничего не видела. Но, по-моему, этот номер «Распутных монашек» за январь — уже перегиб. Сына, живые девушки так не гнутся, это все фантазии. Честно говоря, я думала, что придется после института тебе девушек самой подбирать, на свидания водить за ручку, но оно вон как вышло. — мама качает головой: — быстро ты вырос. С другой стороны, твой отец никогда не был робким в отношениях с девушками, а ты весь в него. Такой же… лезешь не знаю броду с открытой нараспашку душой. Сына, если будешь так делать, тебе сделают больно. Ты у меня доверчивый и добрый, а мир… мир он всякий может быть. Я же вижу, я же знаю. Нельзя так, ты себе всю душу изранишь.
— Ну мама…
— Материнское сердце все чует — поднимает палец мама: — никто тебя так любить не будет как Сора-тян. Конечно, Бьянка эта — она и умная, и богатая, и знаменитость, но она больше о себе думает, да воздушные замки в небе рисует, не жена она по складу характера. Такая всю жизнь будет по миру носится и тебя за собой таскать, чтобы ты за ней бардак ее подчищал, да ее саму от себя самой защищал… нашла она в тебе того, кто ее не боится и Авгиевы конюшни в состоянии вычистить. А вот Сора-тян — она будет за твоим плечом стоять и в трудную минуту всегда поддержит. Что бы то ни было. Вот кто у нас твоя Ямато Надешико… таким бы женщинам памятники ставить. С ней за плечом ты многого добьешься, в люди выйдешь… а с этой непутевой Бьянкой — только за легкими удовольствиями прогоняешься всю свою жизнь. Очень важно какая женщина у мужчины, только женщина может и силу дать и лишить всех сил… вот скажем — я. У твоего отца родители в таком районе живут… ты же был у дедушки, нэ?
— Был — киваю я. Действительно, родом папа из рыбацкой
— Его брат до сих пор ничего не добился, денег у родителей клянчит и живет у родни, случайными заработками перебивается, а все, потому что жена у него была непутевая. Бросила она его и за молодым убежала, да только счастья это ей не добавило. Если человек непутевый, то и ему горе и окружающим. — говорит мама и я понимаю, что сейчас у нас не просто общение «мать пришла в больницу навестить сына», но серьезный разговор. Нет, даже не так. Программная перепрошивка подсознания, наставление на путь истинный и последняя попытка коррекции моей, стремительно катящейся под откос, жизни. Постой паровоз, не стучите колеса, кондуктор нажми на тормоза… меня засосала опасная трясина и жизнь моя вечная игра…
— Да и отец твой… всегда был непутевым. Если бы не я… — мама качает головой: — так что слушай меня, сына. Бьянка твоя до добра не доведет. Слишком уж она по грани любит ходить, проверять свои пределы и границы… такой человек не для спокойной жизни. Такой человек не только себя, но и всех окружающих проверять будет, всегда будет меняться и завтра уже будет не такой, как сегодня. Ты проснешься, а рядом совсем другой человек. И я не настаиваю на кандидатуре Соры-тян, не нравится Сора-тян — ради бога. Есть Натсуми, есть эта твоя Томоко, есть та девочка, что стеснялась чаю попить с нами… как ее? Шизука? И староста у вас хорошая… а у Натсуми есть подружка Марика… полно вокруг девочек, сына. Что ты вцепился в эту Бьянку, как будто там тебе медом намазано?
— Мама… — пытаюсь вставить слово я, но она поднимает руку.
— Помолчи — говорит она: — тебе вредно напрягаться. И говорить тоже вредно. Маму послушай. Мама тебе плохого не пожелает. Мама ночью не спала, думала, что ты тут помираешь. Знаешь какого это — когда тебе звонят и говорят, что твой сын в больнице из-за перестрелки?! Не знаешь, вот и молчи! У меня есть право тебя ругать! Я тебя родила! А ты вон, вырос и в перестрелки! Нашел куда! Я тебя для этого рожала?! Чтобы тебя какой-нибудь тупой гангстер подстрелил? И все эта Бьянка! Не знаю, но чувствую, что все дело в ней! Я в холле вторые сутки сижу, переживаю, а он тут про Бьянку свою переживает! О маме нужно переживать! Сестренка твоя вон, тоже осунулась аж, лицо темное стало. Места себе не находит. Папу с работы уволили… а ты туда же — в перестрелку! У нас и так времена не самые лучшие, вот куда ты лезешь? Видишь, что перестрелка — обойди! Не суйся!
— Я же не специально! — не выдерживаю я: — будто это я вышел из дома и…
— А ты дома сиди! — выдает мне мама: — куда ты это пошел? Дома хорошо, у нас дома никаких перестрелок нет! Сиди дома и маме помогай! Конечно, шляешься где попало со своей этой… — она аж задыхается от возмущения, и я наконец — понимаю. Какой я все-таки дуболом. Я молча беру мамину руку в свою и накрываю ее ладонью. Мама замолкает на полуслове.
— Извини, мам — говорю я, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. Она просто сердится. Она очень беспокоилась, очень переживала и сейчас, увидев, что со мной все в порядке — ее прорвало.