Новая Зона. Контур боли

Прошкин Евгений

— Хватит трещать! — оборвал его Гарин. — Паркуйся резче, чего стоим тут, светимся? Когда коробки затащим, отгонишь тачку подальше.

— О! — улыбнулся Михаил. — Слова не мальчика, но…

Олег, не дослушав, вылез из машины и осмотрелся. Тот, кто расстрелял молодняк, уже ушел, а если невидимый противник и оставался во дворе, то настроен он был относительно мирно. В противном случае — один или в компании — враг успел бы изрешетить «вольво» несколько раз. Хотя возможно, что стычка с бандой охламонов была действительно чистой самообороной. Впрочем, возможно, что и нет…

Гарин

бегло оглядел дома, сознавая, что это ничего не дает. Четыре семнадцатиэтажные башни, по четыре подъезда в каждой, окружали двор со всех сторон. Окон в них было немерено, и в каждом мог сидеть стрелок — хоть с винтовкой, хоть с гранатометом. Олег на мгновение прикрыл глаза и попытался уловить какую-нибудь эмоцию — агрессию или чье-нибудь пристальное внимание. Без толку: от его былых способностей не осталось и следа. В лучшие времена его мог бы выручить «венец», но… эти времена прошли.

Накинув ремень автомата на плечо, Олег скорым шагом направился к подъезду, догоняя уехавшего вперед Столярова.

— Ну как, нащупал чего? — спросил тот, без особой, впрочем, надежды.

Гарин лишь мотнул головой и вытащил из машины первую коробку. Представив, сколько ходок придется сделать на седьмой этаж, он помрачнел.

— Да-да, — откликнулся Михаил, угадав его мысли. — Любишь кататься, люби и саночки таскать. Иногда на горбу.

— Санки на фиг, а вот тележку бы какую… — буркнул Олег.

— Хорошая идея. Надо будет поискать на досуге.

Демонстрируя правильный подход к такелажному делу, Столяров взял с заднего сиденья сразу две коробки и пошел к подъезду. Не оборачиваясь, он открыл железную дверь и придержал ее ногой, пропуская Гарина. Олег хотел возразить, но передумал: на улице ему вдруг стало тревожно, как будто он наконец-то почувствовал затылком чей-то взгляд. Хотя не исключено, что двор действительно был пуст, и это чувство возникло ошибочно. С другой стороны, речь в обоих случаях шла об ощущениях, и разобраться в том, какое из них первично, не представлялось возможным.

— Ты долго тут маячить собираешь? — негромко спросил Столяров. — Сам же меня торопил.

— Да! — Опомнившись, Олег юркнул в темное и душное нутро многоэтажки.

Уже после второго подъема на седьмой этаж Гарину подумалось, что сардины он никогда особо-то не любил. На третьей ходке он возненавидел всякую рыбу и продолжал носить консервы лишь под мрачные понукания Столярова. Полковник и сам быстро выдохся, но все же таскал провизию с упорством мула.

В один из заходов на свою кухню Гарин скинул с плеча автомат и, приставив его в угол, сел на табуретку. В ответ на это Михаил одарил его таким взглядом, что Олег поневоле вскочил и, схватив оружие, устремился вниз за очередной парой коробок. На перенос привезенных консервов они потратили уйму времени, но все когда-нибудь заканчивается, и очередь дошла-таки до последних двух коробок. Сил уже не оставалось, и Олег с Михаилом спустились за грузом вдвоем. Коробки занесли в подъезд, потом Гарин дождался, пока товарищ отгонит машину к мусорному баку, и вместе они начали последнее восхождение. По лестнице шли так медленно, словно провожали сардины в последний путь. На каждой площадке упирали коробки

в перила и делали короткий привал, толку от которого не было ни грамма. Здравый смысл говорил о том, что лучше отмучиться побыстрее, а затем нормально отдохнуть, однако ноги этой логике следовать отказывались.

На шестом этаже Столяров и Гарин посмотрели друг на друга, как будто впереди было минное поле, а за ним — рай.

— Всего два марша осталось, — сказал Михаил, задыхаясь.

— Да, осилим в один рывок.

— Последний этаж, и мы в домике.

— Мы должны это сделать.

— Без проблем.

— Кто куда, а я на диван, — мечтательно объявил Олег.

— А я чайку попью.

— А я на диван. Сразу.

— Тоже прилягу. Но сначала — чай. Воды до хрена, слава богу.

— Да, ты запасся круто. Как ты ее поднимал, ума не приложу.

— Вот так и поднимал.

— Ты настоящий герой.

— Да, я таков, — смиренно подтвердил Михаил.

— Я бы, наверно, не смог.

— Хорош трындеть! — отрезал Столяров. — Пошли уже.

Они поднялись на межэтажную площадку с узким окошком и трубой мусоропровода, когда поблизости вдруг раздался нарочито громкий металлический щелчок.

— Я стал невольным свидетелем вашего разговора, — сказал кто-то сверху. — Мне показалось, что вы хорошие люди. Но первое впечатление бывает обманчивым. Поэтому вам лучше отдать оружие и держать руки на виду, ладонями ко мне.

Олег выглянул за угол и у двери своей квартиры обнаружил мужчину с винтовкой. Оружие от приклада до глушителя было обмотано лохматыми лоскутами неопределенно-грязного цвета. Сам человек был одет крайне неприметно — в серые потертые джинсы и такую же куртку с темными «болтами». Лицо скрывалось за длинным козырьком старой невзрачной бейсболки.

«А дяденька серьезный, — отметил про себя Гарин. — Вот она, реальная Зона».

— Ну и нашел же ты время, с-сука… — пробормотал Столяров. — Специально ждал, пока мы выдохнемся?

— Хе-хе, — глумливо ухмыльнулся незнакомец и повел стволом вверх. — Автоматы, говорю, давайте сюда. И я надеюсь, ты не забудешь про пистолет? Он у тебя в правом кармане.

Михаил тяжко вздохнул и бросил ношу на пол. От удара коробка развалилась, консервные банки разлетелись по площадке. Несколько штук запрыгали вниз по ступенькам. Одна, особо прыткая, умудрилась повернуть возле лифта и поскакала дальше, с шестого этажа на пятый. Олег уже снял с плеча автомат, а банка все грохотала и грохотала по лестнице, пока не уткнулась в стену.

Глава восьмая

Сардины оказались на редкость вкусными. Впрочем, после такой адовой работы Олегу понравилась бы и половая тряпка. Ломтики рыбы он закидывал в рот вместе с хребтами, однако тягаться с новым знакомым было без толку: тот поглощал пищу с интенсивностью пожарного насоса. Почти не пережевывая, мужчина освоил целую банку и без промедления открыл вторую. Столяров смотрел на него умиленно, как повар, который провел у плиты всю ночь, зато сумел угодить. Гость заглатывал куски один за другим, забыв и про свою СВД, и про все на свете. При этом он пытался рассказывать о себе, хотя его никто не торопил.