Новеллы горной тайги

Т. Алекс

– Полночный серфинг! – крикнул Тракторист, запихивая полог от палатки в кофр.

– Виндсерфинг! – поправил Пилот.

– Надо валить с плато! – высказался Эльф.

– Валим! – подтвердил Пилот.

Пересекли плато в обратном направлении и спустились до границы доброго леса. Нашли полянку, поставили шатер – большую палатку без пола. Тракторист варил макароны, а Пилот разливал коньяк. От усталости и холода по телу пробегал озноб. Нужна была рок-н-ролльная доза.

Чокнулись кружками

от термосов.

– Кто хозяин на плато?

Вопрос повис.

– Тогда за хозяина!

И коньяк горячо скользнул в уставший организм.

В котелок отправилась тушенка, и убийственный аромат вытеснил всякие мысли. Пилот налил по второй.

– Для закрепления эффекта!

Пригубив коньяку, Пилот глянул на Эльфа. Тот сидел на раскладном стульчике, держа в одной руке вилку с макаронами, а в другой – кружку с коньяком.

– Ну, говори уже. У нас еще осталось на донышке. – И протянул к Эльфу руку – чокнуться.

В ответ услышал тихий деликатный храп. Пилот и Тракторист переглянулись.

– Спит, однако…

– «Что тебе снится, крейсер ‘‘Аврора’’?» – шепотом напел Тракторист некогда известную песню.

Возникла идея проверить, может ли человек (он же Эльф) есть макароны и употреблять коньяк, не просыпаясь.

– С чего начнем?

– С коньяка, конечно.

Эльф цепко держал кружку, и Тракторист, ловко манипулируя рукой Эльфа, подвел ему емкость ко рту. Эльф сонно пошевелил губами и, прежде чем сделать глоток, негромко, но отчетливо сказал:

– Я не сплю…

– Вот и не спи, – согласился Пилот, поднося ему вилку с макаронами.

– Угу… – промычал Эльф, пережевывая продукт.

Пилот пришел к выводу, что Эльф находится в некоем третьем агрегатном состоянии, которое позволяет есть и пить, а прочие функции мозга отключает.

Когда поели сами и накормили Эльфа, сил едва хватило надуть матрасы. Навигатор сообщил: четыре часа утра. Могло быть и хуже… или позже.

Пилот погрузился в сон не так быстро, как ожидал. Пару раз приподнялся на локте, переворачиваясь с боку на бок… Потом вышел из шатра и побрел сквозь деревья наверх, на плато.

Продвигался быстро, удивляясь своему ночному зрению. Никогда он так ясно не видел в плотной темноте! Воистину запредельная усталость творит чудеса, раскрывая запредельные возможности… И совсем не холодно. На нем только флиска, и она сухая, хотя моросит зябкий навязчивый дождь.

Вскоре Пилот уже стоял на плато: «И откуда такое проворство! На квадрике быстрее не подняться…» Оглядевшись, в несколько решительных шагов Пилот добрался до корявых березок, где они давеча отступили перед медведем.

Медведь дремал – дышал тяжело, ровно. Пахло мокрой шерстью. Пилот стремительно оседлал медведя и ухватил за круглое, мохнатое и очень тугое ухо. Прокричал

в его глубину:

– Значит, решил, что ты здесь, на плато, хозяин!?

Медведь подскочил, словно его в нос ужалила пчела. Прорычал в ответ:

– Ты ли чё ли в хозяева метишь!?

Пилот скатился в мокрую траву. Вскочил на ноги. А медведь ревел:

– Ишь, повадились сюда!

Пилот счел за благо перевести диалог в конструктивное русло:

– Ну, я в хозяева не лезу. Я здесь за другим…

– За каким еще другим? Других здесь нет, я всех прогнал!

– Цели у меня другие. Здесь духи обитают – они меня приняли и говорят со мной. Еще энергия древних гор притягивает. И, похоже, не только меня. «Наблюдатели» тут частенько появляются.

– А-р-р… – уже миролюбиво прорычал медведь. – Так ты из этих, как бишь их… искателей. А чё тогда карабином тряс?

– Мы зверей не стреляем.

– Понял я, что не стреляете. Мог не доставать. Хотел бы вас завалить, ты б пальнуть не успел.

Пилот не стал разубеждать медведя, спросил, меняя тему:

– Скажи, отчего на плато почти всегда плохая погода? Много лет ездим, и только раз было тепло и сухо. Однажды в июле встали лагерем в долине у истока Тошемки. Два дня благодать была, а на третью ночь такое началось – еле палатки удержали. И больше не распогодилось. Пришлось уехать.

– Хозяин здесь – древний шаман. – Важно сообщил медведь и почтительно покачал огромной головой. – Вот ты про духов говорил. Но он теперь не дух. Сущность такая, особенная. Не знаю даже, как объяснить-то тебе… Вот как-то так… – Медведь с видимым усилием встал на задние лапы, а свободные передние затряслись, как в треморе. – Вот, гляди!

Под лапами медведя Пилот увидел колеблющуюся, бледно мерцающую фигуру. Промелькнуло воспоминание, и он торопливо заговорил:

– Я видел таких – на Байкале! – Пилот вглядывался в неверный бликующий абрис. – И этот на них похож: как гибкое зеркало, вибрирующее меж двух измерений. У меня даже фото есть!

– Ну, тебе виднее. А манси звали его Вежедь.

– Манси давно здесь живут, тысячи лет…

– Шаман тот не манси был – пришлый невесть откуда. Всех манси в волю свою взял. На многие-многие зимы.

– Он не был манси?

– Это я – манси, а он – залетный. Высокий очень, и сила в нем была поболе медвежьей. Так и не поняли люди, как он помер. И помер ли. Лег как каменный, а потом осыпался в золотой прах. Никто подходить не хотел – боялись. В одну звездную ночь прах его собрался в шар горячий, закружился и лопнул. Исчез без следа. И после стало появляться вот это самое гибкое зеркало – Дух Вежедь.

– Так это он здесь хозяин?

– Все здесь по его воле. А настроение у него редко хорошее.