Новеллы моей жизни. Том 2
Шрифт:
Увы, увы, мадам! Мы не «авто-виллы», и купить нас невозможно.
Во время длительных гастролей по Канаде, когда наш коллектив уже отправился в Ванкувер, меня пригласили на пресс-конференцию в Торонто. Нужно это было для того, чтобы о нашем театре заранее знали в городе, где тоже предстоит играть. Пресс-конференция прошла вполне удачно, и я с хорошенькой блондинкой-переводчицей села в самолет, совершающий рейс Торонто — Ванкувер. По длинному проходу непрерывно сновали девушки с тележками, наполненными бутылками дорогих вин, сигаретами, сладостями, сувенирами. У меня руки были заняты английскими
Изрядно вымазав руки, направляюсь в хвост самолета, к умывальнику. Переводчица спешит за мной: ей приказано ни на секунду не оставлять меня одну. Когда мы подходим к туалету, с заднего кресла, где сидят индейцы, поднимается высокий мужчина, черный, с проседью, и врезается взглядом в мое лицо. Длится это какую-то секунду, но во время мытья рук переводчица шепнула мне с легким укором: — Вы любите ходить одна, а я за вас отвечаю. Здесь небезопасно.
Опасности я не ощутила и вернулась к своему месту спокойно, опять же с переводчицей. Едва мы уселись и я снова хотела заняться чтением, как почувствовала: кто-то стоит за спиной. Обернулась. По-европейски одетый мужчина с изрытым оспой, но красивым лицом снова врезал в меня взгляд своих темных глаз.
— Что вам угодно?
— Поговорить. Вы не похожи на других женщин. Пожимаю плечами и уже хочу ему предложить
полюбоваться моей спутницей, куда более молодой и интересной, но он не отрывает от меня глаз, и приходится продолжить неожиданный разговор.
— Скажите, кто ваших детей… У-у-у-у… — Он скрещивает на груди руки, как бы укачивая новорожденное дитя.
— Никто. Мои дети уже взрослые.
Видимо, не поверив, он наклоняет свою голову еще ниже ко мне и говорит:
— Тогда это буду я.
Переводчица в испуге прижимается к иллюминатору, а мне ни чуточки не страшно, даже забавно, что мужчина видит только мои глаза и не замечает, что я уже весьма «на возрасте».
— У нас маленький остров в Северном Ледовитом океане, но я там не губернатор. Я обеспечиваю остров рыбой и мясом. Бью зверя.
После некоторого молчания он спрашивает:
— Как вы думаете, сколько мне лет?
— Лет тридцать восемь.
— Тридцать два, — опечаленно произносит он. — Но у меня трудная работа. Живу совсем один. Хочу, чтобы вы вступили в наше племя памбукко. Я вас всем обеспечу.
Даю ему понять, что у меня совсем иной маршрут: Москва — Ванкувер — Торонто — Москва. Он пропускает мои слова мимо ушей и настойчиво продолжает:
— Женщина! Не говори мне «нет». Я сразу заметил твои глаза. Моих глаз боятся звери, а твоих глаз боятся люди. Нам нужны твои глаза.
Не знаю, чем бы кончился наш разговор, но двое других краснокожих молча взяли моего собеседника под руки и усадили на место. Хотела было поговорить с переводчицей, но она, бледная, напуганная до предела, с минуту не могла вымолвить ни слова. А я, представьте, гордилась неожиданным успехом у племени памбукко.
Через несколько минут ко мне подъехали девушки с тележками и сказали, что я бесплатно могу выбрать любой товар.
— Господин из последнего ряда сказал, что оплачивает все, что вы согласитесь взять.
Само собой, я ничего не взяла, но встречавшие меня в Ванкувере члены коллектива
— Никогда больше не оставляйте меня вместе с Наталией Ильиничной. Она никого не боится. Даже краснокожих. В ней, видно, живет дьявол…
О, если бы эту тираду услышали благочестивые «сестры» из города Сиднея!
Границы все расширяются…
Вновь выстроенное здание Детского музыкального театра, его спектакли все больше и больше привлекают туристов, посещающих Москву. Дня не проходит, чтобы те или иные зарубежные гости не ходили по театру, разглядывая скульптуры и картины, улыбаясь маленьким зрителям-москвичам, с интересом знакомясь с нашими оперными и балетными спектаклями. Гости все чаще приглашают нас к себе, выражают желание приобщить к нашему театру композиторов своих стран.
Мы стали участниками фестиваля и конкурса в Дрездене, где особое внимание было уделено созданию опер для детей. Отрадно, что «Джунгли» Ширвани Чалаева, опера, написанная по заданию нашего театра, получила одну из главных премий, что мне было предложено сделать основной доклад на Дрезденском фестивале в 1980 году.
Позже наш театр гастролировал в Лейпциге, Дрездене, Берлине. Продолжив начинание друзей из Германской Демократической Республики, фестиваль детских театров организовала Болгария (в Стара Загора, Софии и других городах). В центре внимания опять оказались гастроли нашего театра.
Очень вдохновила наш коллектив поездка в Италию, на родину оперного искусства. Антрепренеры боялись, что гастроли не окупятся, ведь у них нет оперных представлений для детей. И все же нас пригласили не только с оперой «Красная Шапочка», но и с симфонической сказкой «Петя и волк». Не скрою, исполнять моего дорогого «Петю» по-итальянски доставляет мне большую радость. Уж очень сочетается музыкальность языка с музыкой как таковой. Помню трепет, охвативший меня, когда, познакомив детей с музыкальными инструментами, я начинала исполнение словами: «La mattina presto il ragazzo di nome Pierino e andanto su un grande spiazzo werde». С каким-то особым, почти вкусовым наслаждением произносила я и следующую фразу: «Su un ab-bero, sta um uccello che Pierino conosce („tutto e cal-mo“). Cinguettio luccello con allegria».
После слов «con allegria» уже предчувствую голос флейты, сама как бы наполняюсь музыкой…
Звучал в Италии и театрализованный концерт, в который входила русская классика, произведения советских композиторов.
Выступления начали с города Модена, затем следовали Роджемильо и Карпи. Первый концерт в Карпи не собрал полного зала, но уже на следующий день некоторые из желающих попасть к нам вступали в далеко не легкие отношения с перекупщиками билетов — мест не хватало! В антракте мэр города Карпи попросил меня задержаться еще на несколько дней, явно не понимая, что мы гастролируем по заранее разработанному графику. Мне представили мэров еще двух городов, которые тоже восхищались нами и желали бы продлить гастроли.