Новеллы
Шрифт:
Взойдя на кафедру и прочитав «Богородицу», он, чтобы не нарушить порядка проповеди, выбрал текст из Евангелия и начал: «Я скажу сперва о некоторых моральных вопросах, потом прочту евангельский рассказ на нынешний день и наконец несколько отрывков из евангелия для назидания нашего, как того требует предмет, а потом уж поговорю о ростовщичестве, как я вам это обещал». Произнося свою пространную проповедь, достопочтенный монах потратил много времени на отрывки из Евангелия; и когда дошел до той ее части, где речь шла о ростовщичестве, то время было уже позднее, а именно миновал третий час. Монах сделал это нарочно, чтобы успокоить народ. Затем он продолжал: «Синьоры, Евангелие подвело меня нынче утром: так как оно очень содержательно и скрытый смысл его глубок, как вы слышали, то я зашел настолько далеко, что нынче утром у меня не хватит времени сказать о том, что я вам обещал. Но потерпите: в следующие разы по утрам я не стану проповедовать так долго. И когда у меня будет время,
И, таким образом, он кормил людей обещаниями изо дня в день вплоть до следующего воскресенья, в которое народу собралось еще больше, чем в первый раз. Взойдя на кафедру и прочтя свою проповедь, он сказал: «Синьоры, я знаю, что такое множество людей находится здесь только потому, что они хотят слушать о том, о чем я несколько раз говорил вам, а именно о даче денег взаймы. Но я прошу извинения. Так как я хворал тут немного лихорадкой, то простите меня на нынешнее утро: приходите втакой-то день, и, если бог будет милостив, я скажу вам об этом проповедь».
Так, прося извинения то по одной, то по другой причине, он заставлял людей приходить к себе в течение всего великого поста, держа их в ожидании вплоть до вербного воскресенья. В тот день он сказал: «Я столько раз уже обещал вам сказать о такой-то вещи, что нынче утром не хочу умолчать о том, что вам обещал. Вы знаете, синьоры, что милосердие угодно богу, как всякая другая добродетель, если не больше. Милосердие же есть не что иное, как помощь ближнему, а давать деньги взаймы значит – помогать. Поэтому я говорю, что давать деньги взаймы можно и что это позволено; и даже больше того: тот, кто дает взаймы, имеет заслугу перед богом. В чем же грех? Где же грех? Он в том, чтобы получать обратно следуемые деньги. А потому давать деньги взаймы и ке получать их обратно есть не только не грех, но величайшее милосердие. Например, кто-нибудь дает кому-нибудь сто флоринов и в известный срок получает сто флоринов, но не больше. Такая ссуда и получение денег позволены и очень угодны богу и были бы ему еще более угодны, если бы ради любви или милосердия деньги не получались, а оставлялись добровольно должнику. Отсюда вы, таким образом, заключаете, что ростовщичество состоит в получении большей суммы, чем данный взаймы капитал, так что грех при долговом обязательстве заключается не в ста флоринах, а в том, что возвращается сверх полученного взаймы капитала. И благодаря этому-то небольшому количеству денег пропадает милосердие, состоящее в передаче ста флоринов, а кроме того – услуга и добро, которые оказаны просившему человеку, и обращается в вещь недозволенную и обязательное возмещение. А посему, братья, в заключение я говорю и утверждаю, что давать деньги взаймы не есть грех; великий же грех в том, чтобы получать обратно свыше данной взаймы суммы. И с этим идите и ссужайте смело. Вы можете давать взаймы без всяких сомнений тем способом, о котором я говорил, но остерегайтесь получать деньги обратно; поступая так, вы будете сынами отца вашего, иже на небесах».
После этого он сделал общую проповедь, которой не поняли и не слушали потому, что все в церкви шептались и шушукались. А кое-кто и смеялся громко, говоря: «Хорошую штуку сыграл он с нами! Весь великий пост мы приходили, чтобы послушать эту проповедь, а нынче утром пришли сюда до рассвета. Чтоб ему от меча погибнуть! Это, наверное, какой-нибудь плут».
То тут, то там раздавался шум. Несколько дней в округе только и речи было, что о проповеди. Монах этот был, пожалуй, почтенный человек, потому что он показал или хотел показать людям, что они легкомысленны, предпочитая бегать и слушать всякий вздор и небывалые вещи, чем священное писание, а также что они охотно ходят слушать тех, кто говорит им о вещах, которые им по вкусу. На проповедь монаха побежали заимодавцы и те, кто охотно давали бы деньги взаймы; и они-то и оказались осмеянными, как того заслуживали. Хотя они и были готовы к нападкам и составили себе такое понятие, будто бог всего этого не видит и не понимает, и окрестили ростовщичество различными именами, как например уплата за просрочку платежа, лихва, рост, размен с лихвой, польза, ростовщические сделки, перекупка и многие другие, однако дела эти – величайшее заблуждение, потому что ростовщичество заключается не в названии, а в деле.
Новелла 33
Подобно тому как в прошлой новелле доминиканец поглумился над большим числом людей, так в этой мессер Дольчибене [74] хотел несомненно отомстить одному епископу.
Итак, когда Дольчибене прибыл в одно из владений Малатесты [75] в Романье, некий епископ Марино, [76] потому ли что Дольчибене совершил какой-нибудь
74
[74] Дольчибене – см. прим. к нов. 10.
75
[75] Малатеста – см. о них прим. 2 и 3 к нов. 10.
76
[76] Марино – известный епископ (ок. 1366–1376 гг.) Фиттанова. Другой епископ Марино упоминается в 1326 г., но вполне возможно, что для Саккетти Марино – лишь литературный персонаж.
Шут ответил, что придет.
Синьор, который уговорился, что епископ так ударит Дольчибене, что ему станет больно, пошел утром в ту же церковь и стал за алтарем, как будто он тут не при чем. Мессер Дольчибене явился туда же и пристроился подле синьора. В это время в одну из капелл вошел епископ и стал поджидать, что приятель подойдет к нему. Синьор сказал тогда мессеру Дольчибене: «Епископ здесь. Ступай поскорее!» Тот пошел и, приблизившись к епископу, стал на колени. Епископ, державший в руках тонкую палку, отысповедовав его, сказал: «Читай „Помилуй мя, боже, по велицей милости твоей"».
Несколько раз повторил Дольчибене, как обычно делается, эти слова; епископ же орудовал палкой, словно расплачивался за что-то с шутом. И вот в то время как епископ произносит: «Читай „Помилуй мя, боже, по велицей милости твоей» и ударяет палкой, мессер Дольчибене вдруг подымается на ноги и, проговорив одним духом: «И по великому множеству кулачных ударов», тотчас же приминает его и начинает колотить. Отколотив епископа, как ему хотелось, он бросился за помощью к синьору, стоявшему поблизости и все видевшему.
Когда же слуги епископа погнались за Дольчибене, чтобы схватить его, то синьор, приняв смущенный вид, сказал: «Отведите его ко мне в дом, потому что я сам накажу его за это».
А сказал он это для того, чтобы утешить епископа и вырвать Дольчибене из его рук. Услав схваченного Дольчибене, синьор приблизился к епископу и сказал: «Ну, как обстоит дело?»
А. епископ ответил: «Per Corpus Christi, quod cacavit eura sathana». [77]
Избитый таким образом, епископ вернулся в свою резиденцию; а мессер Дольчибене просидел спрятанный несколько дней у синьора. Наконец, синьор намекнул как-то епископу, что он так пытал Дольчибене на дыбе, что тот, пожалуй, никогда не будет владеть руками; Дольчибене же он велел повязать тело полотенцем и перевязать руку; епископ при виде этого как будто совсем успокоился.
77
[77] Клянусь телом Христовым, что сатана его испачкал испражнениями (лат.).
Примерно через неделю после того, когда епископу пришлось служить краткую мессу, Дольчибене, предупредив синьора, который также явился в церковь и стал в сторонке, пришел к обедне в самом начале, стал, насколько можно было, вперед и, в то время как епископ хотел принять тело Христово, заявил: «Этот человек не прочитал сегодня утром даже „Отче наш" св. Юлиана». [78]
Поняв, что этот дьявол в церкви, и услышав его словцо, епископ, державший в это время в руках чашу, так расхохотался, что чаша едва не выпала у него из рук. После обедни, когда мессер Дольчибене уже ушел вместе с синьором, епископ в это же самое утро простил шута и потом так с ним подружился, что почти не мог без него жить. Синьор же, видя, что дело идет так, как ему того хотелось, был очень доволен.
78
[78] Отче наш св. Юлиана – см. «Декамерон» (день II, нов. 2): «Кто не прочел Молитвы св. Юлиану, находит плохой приют и при наличии удобной постели».
Итак, одно думает лакомка, другое – трактирщик. Епископ рассчитывал поколотить, а не рассчитал, что сам получит по щекам, как вы об этом слышали. И, пожалуй, как епископа его не худо было проучить совершенно так же, как и мессера Дольчибене. Ни в шутку, ни всерьез, не следует вообще слишком огорчать грешника, когда он кается в грехах, потому что в делах священных шутить не годиться; и вот за то, что епископ распорядился палкой сверх положенной меры, он получил поделом, о чем впредь никогда больше не забывал.