Новенькая не для меня
Шрифт:
В ответ молчаливая поддержка.
– Все эти выходные я только и делал, что искал маму по всем больницам города.
Снежинка пораженно охает и прикрывает рот ладошкой.
– Что с мамой?
Нервно дергаю плечом.
– Если бы я знал. Я не смог найти её нигде. И отец ещё… – выплевываю с презрением.
– Что отец? – вопросительно выгибает бровки, а мне хочется разгладить складочку на лбу.
Снова прислоняю её руку к щеке.
Мне так проще. Дышать не так тяжело.
– Не говорит. Когда я сообщение написал тебе, мне как раз рассказывали, как отец увез маму из дома с вещами, – тяжело сглатываю и затыкаюсь.
Жду, что ответит Снежинка.
– Может, не просто так он не говорит? – прерывает тишину её тихий голос, а я дергаюсь от неожиданности.
– Ты не понимаешь, – начинаю злиться, что она на стороне отца.
– Так объясни, потому что сейчас я и правда мало что понимаю.
Она проводит большим пальцем по моей щеке, и я плыву от этого невинного прикосновения. Удар сердца посылает по телу дрожь. Просто оттого, что Снежинка так близко сейчас.
– Папа, – вдох застревает где-то на подходе, и я насильно проталкиваю воздух в легкие, – в общем, мама его боится. Он изменился, после того как пришел на пост губера. Стал слишком жестким и требовательным. И это отразилось на нашей семье. На маме в первую очередь. В последнюю нашу встречу она прятала синяки на запястьях. И я догадываюсь, откуда они. И теперь непонятно, куда он её дел.
На последней фразе не могу сдержать злобного рыка.
Снежинка закусывает губу, и она тут же белеет. Впиваюсь взглядом в её зубки и с трудом сглатываю.
– Мне жаль, – шелестит, а я готов взвыть от эмоций, которыми в меня швырнули.
За что мне такая девочка? Такая родная, что даже дышать рядом с ней больно, потому что ребра стискивают сердце.
– Прости, – только и могу выжать из себя, но не в состоянии разжать пальцы.
И, кажется, Снежинка немного морщится, когда стискиваю её запястье сильнее.
– За что? – блуждает взглядом по моему лицу.
– За то, что я тебе такой проблемный достался, – ухмыляюсь.
Она выгибает бровь, и я уже готовлюсь к чему-то фиговому.
– А ты мне достался? – уголок её рта дергается в попытке улыбнуться.
По блеску в глазах понимаю, что она меня дразнит. Встаю с кресла и угрожающе нависаю над Снежинкой. Её глазки в панике начинают метаться по палате, а у меня кровь вскипает.
Сдергиваю её с кровати и падаю обратно в кресло. Снежинка верещит, пока я усаживаю её к себе на колени.
– Что ты делаешь, Бородин? – смеется и встречается со мной горящим взглядом.
Прикладываю палец к её губам, и она затихает.
– Хочешь, чтобы
Мотает головой. Медленно отвожу руку, а она прищуривается.
– Что ты делаешь? – шепотом, напротив моего рта.
– Я тебе достался, – почти соприкасаемся губами, и я с наслаждением слежу за тем, как расширяются её зрачки, – фиг теперь отмажешься. Вот такой вот весь проблемный.
Непроизвольно поглаживаю прооперированную ногу. Руки Снежинки покрываются мурашками, а я хмыкаю при виде этого зрелища.
Черт, когда я успел в неё влипнуть?
– Ты же говорил, что я не для тебя? – облизывает губки.
– Я передумал. Ты ни для кого — только для меня, – провожу костяшками по нежной покрасневшей щечке.
Она хмурится, а я пытаюсь не впадать в панику. Лоб покрывается морщинками, пока Снежинка что-то усиленно обдумывает.
– А что будет, когда я тебе надоем? – поднимает глаза, полные страха и сомнений.
Мне словно под дых дают в этот момент.
– С чего бы ты мне надоела? – держу в узде готовую всколыхнуться злость.
– Ну, – проводит пальцем по моей груди, и тут же злость начинает довольно урчать внутри, – тебе всего восемнадцать, ты красивый, спортсмен, впереди ещё столько девчонок. Зачем тебе какая-то калека?
Грустная улыбка, от которой хочется завыть.
Дергаю её за подбородок, заставляя посмотреть мне в лицо.
– За надом. При чем тут возраст вообще?
Пожимает плечами.
– Снежинка-а-а-а-а, ты теперь моя. Я никому не говорил того, что сейчас рассказал тебе. Это же что-то да значит, да?
– Наверное, – неуверенно шепчет. А я снова завожусь на пустом месте.
– Да блин, откуда такая неуверенность? – запутываюсь в её волосах и притягиваю к себе.
Упираюсь лбом в её лоб.
– Сомневаешься во мне?
Открывает рот, но я отстраняюсь. Стаскиваю с безымянного пальца кольцо, пока у Снежинки расширяются глаза и, кажется, сейчас занимают пол-лица.
– Это кольцо многое значит для меня. Хочу, чтобы оно было с тобой всегда.
Надеваю его на большой палец и целую в то место, где теперь болтается мое кольцо.
И становится легко. Как будто надо было сделать это ещё при нашей первой встрече.
– Это что, предложение? – фыркает, но я вижу, как на её шее сильнее забилась жилка.
– Скажем так: это бронь.
– Чего? Бронь? Какая ещё бронь? – смеется, и смех её как бальзам на израненное сердце. – Я же не номер в отеле.
– Я тебя забронировал, Снежинка.
– Вот как? – она задумчиво пожевывает губку и вытягивает руку из моего захвата. – Ну тогда и я тебя застолблю, если ты не против.