Новейший философский словарь. Постмодернизм.
Шрифт:
ДЕНОТАТ
(лат. de – notation обозначение) множество онтологически артикулированных предметов, обозначаемых данным именем. Денотативный процесс есть отношение имени к предмету безотносительно к его свойствам, в отличие от коннотативного (см. Кон нотация)процесса, сопровождающегося не только указанием на предмет, но и обозначением его отличительных свойств.
Д. (значение) и смысл (концепт его Д.) служат, согласно Р Карнапу, экспликациями понятий “означение” (denotation) и “соозначение” (connotation) у Дж. С. Милля. Не всякому Д. можно поставить в соответствие объект вне- языковой реальности. Среди эмпирических объектов внешнего мира отсутствуют Д. выражений типа “круглый квадрат” “женатый холостяк”, “несжимаемая жидкость”, “птичье молоко” и др. Количество репрезентируемых именем
В зависимости от количества десигнатов имена делятся на:
1) нулевые — не имеющие ни одного десигната (“чемпион мира по шахматам 1814 года”, “Король Республики Беларусь” и др.);
2) единичные имеющие один десигнат (Ньютон, “создатель периодической системы химических элементов” и др.);
3) общие — имеющие более одного десигната (“студент”, “доцент”) и др.
Д. имени определяется так же, как множество десигнатов, которое актуально обозначено данным именем в конкретном контексте. В Д. объем имени может быть репрезентирован полностью, частично или отдельным десигнатом, что определяется контекстом, в котором употребляется имя (например, в высказывании “Ромб является параллелограммом” имя “ромб” обозначает класс предметов, следовательно, согласно структуре выражения, признак не относится к каждому индивидуальному объекту; в высказывании “Ромб есть равносторонний параллелограмм” приписываемый признак относится к каждому десигнату имени “ромб”- в высказывании “Некоторые ромбы квадраты” посредством указанного признака характеризуется некоторая часть десигнатов данного имени).
Понятие “Д.” как “предметное значение имени” ввел в логический тезаурус Г Фреге в статье “О смысле и значении” (“Смысл и денотат” 1892). Осуществляя радикальную абстракцию с целью формализации дедуктивных систем, он структурировал понятие знака, который “(будь то слово, словосочетание или графический символ) может мыслится не только в связи с обозначаемым, т. е. с тем, что можно назвать денотатом знака” но и в связи с тем, что можно назвать его смыслом. Каждое собственное имя (слово, знак, соединение знаков, выражение), согласно его утверждению, имеет значение и смысл. Значение, или Д., имени он отождествлял с предметом (номина- том), обозначаемым данным именем, смысл имени трактовал как информацию, которая содержится в имени. Два выражения могут иметь одно и тоже значение* но разный смысл, если эти выражения различаются по структуре (например, “7” и “5+2”).
Важнейшими принципами теории именования Фреге являются:
1. Принцип взаимозаменяемости (замещения), т. е. выражения, обозначающие один и тот же объект, могут взаи- мозаменяться во многих контекстах (например, имена “Утренняя звезда” и “Вечерняя звезда” оказываются взаимозаменяемыми при обозначении планеты Венера). Его символическая запись: (х=у)<->((А(х)=А(у)) означает, что если любые имена х и у имеют одинаковые значения, то высказывания А(х) и А(у) с вхождениями х и у также имеют одинаковые истинностные значения. Принцип взаимозаменяемости Фреге носит экстенсиональный характер, так как тождество имен основано на одинаковых Д.
2. Принцип однозначности, выражающий требование, согласно которому каждое имя обозначает только один предмет.
3. Принцип предметности, отражающий тот факт, что сложное имя выражает связи между предметами, а не между именами, составляющими сложное имя.
По Фреге, “денотатом знака является определенная вещь (в самом широком смысле слова), но не понятие или отношение” На данной методологической основе Фреге формализовал экстенсиональную (“объемную”) логику, отождествив понятия “логическое значение высказывания” и “Д. высказывания” Если Д. высказывания является истина или ложь, то все содержательно-познаватель- ное (интенсиональное) многообразие устраняется. Именно такой фундаментальный вывод сделал Фреге. “Поэтому, утверждал он, денотат сам по себе нас не интересует; однако суждение, взятое в отрыве от денотата, то есть смысл сам по себе, тоже не несет в себе нового знания. Этим свойством обладает только соединение суждения и его денотата (истинностного значения)”
Дальнейшая экспликация термина “Д. была осуществлена А. Чёрчем (р. 1903) в созданной им логике смысла и Д.: “Д. есть функция смысла имени, т. е. если дан смысл, то этим определяется существование и единственность денотата” Концепция Чёрча строится как простая теория типов (теория синтаксических и семантических категорий), позволяющая стратифицировать экстенсиональные (объемные, или предметные) сущности, с единственным разветвленным предикатом “быть концептом” В последующей версии теории значения Чёрч сделал шаг в стратификации интенсиональных (содержательных) сущностей (свойств и отношений). Он указал две интенсиональные характеристики предикативной функции “быть концептом”: 1) характеризующую функцию, соответствующую смыслу логической формы, т. е. записи “применения функции к аргументу”* 2) концепт, соответствующий смыслу константного имени функции. Но поскольку интерпретация смысла и Д. в теории значения Чёрча ограничена онтологией простой теории типов, т. е. экстенсиональной иерархией, то процедура различения характеризующих функций и концептов остается чисто синтаксической, неин- терпретированной. Тем не менее, это не исключает возможность использования
ДЕРЕВО
фундаментальный культурный символ, репрезентирующий вертикальную модель мира, фундированную парадигмальной фигурой бинариз- ма (см.). В традиционной культуре выступает основополагающим символом упорядоченности мироздания (“мировое Д.”) и метафорой генезиса как свершившегося и продуктивного.
В границах постмодернистской рефлексии фигура “Д.” оценивается как лежащая в основании культуры классического западного образца. Согласно Ж. Делёзу (см.) и Ф. Гваттари (см.), “Запад особенно тесным образом связан с лесом и обезлесением; отвоеванные у леса поля заполнялись растениями и зернами цель культуры линий древовидного типа; скотоводство, в свою очередь, развернувшееся на полях под паром, выбирает линии, которые формируют древоподобное животное” В противоположность этому, по их мысли, “Восток — это абсолютно иной тип: связь со степью... это культура клубней, которые развиваются отдельно от индивида, отступление в закрытые пространства специализированного скотоводства или вытеснение кочевников в степь” В этом контексте, с точки зрения Делёза и Гваттари, “западная бюрократия” также выступает как порождение логики Д.: “ее аграрные истоки, корни и поля, деревья и их пограничная роль” репрезентируют практически все феномены европейской истории: “великую перепись Вильгельма Завоевателя, феодализм, политику королей Франции, учреждение государства, военный передел земельных пространств, судебный процесс и супружеские отношения” По мысли Делёза и Гваттари, не случайно “короли Франции остановили свой выбор на лилии, поскольку это растение с глубокими корнями, пробивающимися на склонах” В противоположность этому, по мнению Делёза и Гваттари, на Востоке “государство осуществляет свою деятельность... не по древовидной схеме, основанной на предустановленных одеревеневших им укорененных классах; это бюрократия каналов, где государство порождает направляющие и направляемые классы. Деспот... подобен потоку, а не источнику...; дерево
Будды становится ризомой (см. — А. Г .)” Таким образом, оппозиция Восток Запад может быть артикулирована, согласно Делёзу и Гваттари, как оппозиция “потока Мао” и “дерева Луи”: хотя и “было бы слишком просто свести весь восток к... имманентности”
Делёз и Гваттари призывают обратить внимание на культур-формирующий потенциал характерной для культуры Востока фигуры “травы”: по их убеждению, развиваясь в границах иерархич- ных древовидных систем, “мы утратили ризому, или траву” Делёз и Гваттари цитируют размышления Г Миллера о Китае: “Китай — это вредная трава на капустной грядке человечества... Из всех мыслимых сущностей, которые мы относим к растениям, животным или звездам, это, может быть, наихудшая трава, которая, однако, ведет самое мудрое существование. Верно, что из травы не выходят ни цветы, ни авианосцы, ни Нагорные проповеди... Но в конце концов, она остается той травой, за которой последнее слово. В конечном счете все возвращается к китайскому государству Нет другого исхода, кроме травы. [...] Трава прорастает на огромных необработанных пространствах. Она заполняет пустоты. Она растет между и среди других. [...] ...Трава это заполненность, вот мораль” Если Запад представлен метафорой “Д.” а Восток метафорой “травы” то Америка в этом контексте выступает, согласно Делёзу и Гваттари, “перекрестком” “местом встречи” этих альтернативных традиций: с одной стороны, американская культура “не свободна от древесного господства и поиска корней” (“это видно хотя бы по литературе, по поиску национальной идентичности, а также по ее происхождению и европейской генеалогии”), с другой же стороны, “различие американской книги и книги европейской налицо, даже когда американец бросается в погоню за деревом. Различие в самом понятии книги. Листья травы ”
Сопоставляя Запад и Восток, соответственно, как культуру “Д.” и культуру “Травы” Делёз и Гваттари пишут: “Америка представляется посредником. Ибо она развивается за счет внутреннего подавления и истребления (не только индейцев, но также и фермеров и др.) и одновременно иммиграции извне. Столичный поток образует безграничный канал, определяет количество власти, и каждый, как умеет, перемещается в этом потоке власти и денег (здесь берет начало миф-реальность о бедняке, который становится миллиардером, чтобы вновь превратиться в бедняка); все это объединяется в Америке дереве и канале, корне и ризоме одновременно-” Внутри же североамериканской культуры, по их мысли, также могут быть выделены различно “настроенные” в отношении древовидной структуры локосы: так, Восточное побережье это “поиски древоподобного и возврат к дряхлому миру” “Запад, с его безродными индейцами, с его блуждающими рубежами, подвижными и смещаемыми границами” определяется Делёзом и Гваттари как отчетливо “ризоматический” В этом отношении, согласно их оценке, ризоморфна сама американская культурная топография: “Америка смешала все направления, она передвинула свой Восток на Запад, как будто Земля стала круглой именно в Америке; ее Запад примкнул к Востоку” Тем не менее, американский менталитет отчетливо демонстрирует западный стиль мышления, трактуемый постмодернистской философией как “древовидный”