Новгородский толмач
Шрифт:
Неодолимым препятствием к этому оказался единственный обряд христианской церкви: длительные посты. Ведь строгое соблюдение постов требует отказа от мясной и молочной пищи на долгие недели, а то и месяцы. А у кочевников мясо - главный продукт питания. Им просто негде достать столько муки, риса, гречи, пшена, чтобы выдержать все посты. Именно поэтому все кочевые народы, созревшие до веры в Бога Единого, вынуждены были выбирать мрак мусульманского заблуждения и проходить мимо Света Христова. Ведь Магомет проповедовал кочевым арабским племенам и не смог бы навязать им обряды, которые исключали бы мясную пищу. Это обстоятельство, мне кажется, должны учитывать наши
Союз московского князя с крымским ханством оказался необычайно выгодным для обеих сторон. Теперь Москва всегда может рассчитывать, что угроза со стороны Польско-Литовского королевства или со стороны Золотой Орды может быть ослаблена внезапным набегом крымцев, которые постоянно отвлекают на себя силы этих опаснейших соседей Москвы. В свою очередь, крымцы имеют в лице русских самого надежного и постоянного поставщика оружия. Буквально на днях мы получили приказ великого князя отправить в Крым сорок тысяч стрел. (Ох, кажется, у меня прорвалось сообщение о делах военных!) Кроме того, предусмотрительный хан Менгли-Гирей надеется найти в Москве убежище в случае потери власти. Ведь это уже случилось один раз четыре года назад, и только с помощью турецких войск хану удалось вернуться в Бахчисарай.
Вы могли обратить внимание, любезный брат Владислав, что в своих письмах я стараюсь не касаться причин, побудивших меня принять православие. Но сегодня я могу признаться по крайней мере в одной из них.
Двенадцать лет назад я приехал в Московию, обуянный жаждой принять посильное участие в распространении Евангельской истины и власти Рим-ского престола на нашей грешной земле. Христос и Рим казались мне единым целым. Но с годами я все больше убеждался, что это не так. Что царство Христа поистине не от мира сего, а царство Папы римского глубочайшим образом погружено в дела земные. Поэтому нести Слово евангельское другим народам ему все труднее.
И что же мы видим сегодня?
Что светоносный образ Христа блестит из Москвы дальше и сильнее, чем из Рима. Рим уступает туркам-мусульманам страну за страной, народ за народом. Слышали Вы когда-нибудь о турках, добровольно переходящих в католичество? Я не слышал. Здесь же, в Московии, я своими глазами вижу, как сотни и тысячи мусульман-татар добровольно переходят в лоно православной церкви. Московская церковь не рассылает миссионеров к диким народам - дикие народы сами спешат к ней, желая припасть к источнику Божественного откровения. Это ли не знак того, что Господь благоволит делам и вере тех, кого я раньше привычно клеймил "вероотступниками"?
Кончаю на этом, досточтимый брат, и желаю Вам и Вашей обители всяческого благополучия.
С. З.
Фрау Грете Готлиб, в Мемель
из Москвы, декабрь 1479
Милая, милая Грета!
Сердечно поздравляю тебя с благополучным рождением второго ребенка. Молюсь о здоровье маленькой Амалии каждый день и о благополучии всего вашего семейства, столь дорогого моему сердцу. Радуюсь тому, что вы живете в городе, удаленном от границ Ливонии с Россией, и что черные тучи войны до сих пор не докатывались до ваших мест.
Порадуйся и ты за меня: здесь у меня тоже появилось что-то вроде семейного крова. Мне посчастливилось завязать тесное знакомство с семейством Ивана Курицына. Он - младший брат моего начальника и тоже служит подьячим (скоро, видимо, поднимется до дьяка) в Посольском приказе. Братья Курицыны родом из Нижнего Новгорода - большого торгового города на слиянии рек Оки и Волги.
Ты не можешь
Жена Ивана Курицына, Мария, родилась в русской православной семье, но в разрезе ее глаз, в рисунке скул есть что-то восточное. Через Нижний Новгород веками шли караваны со всех концов земли. Курицын говорит, что однажды он решил подсчитать, сколько разных наречий он услышит на нижегородском базаре за день. Татарский, персидский, литовский, мордовский, ногайский, италь-янский, башкирский, калмыцкий, греческий, грузинский и еще несколько неизвестных ему языков - таков был его улов. Уверен, что когда-нибудь ученые монахи научатся отыскивать путь каждого народа на земле по словесным меткам, оставленным им в других языках. Когда я, по просьбе Ивана, сказал ему несколько фраз на готском, он изумился тому, что понял половину слов.
– Да ведь это же половецкие слова!
– воскликнул он.
– А половецкий язык я знаю неплохо. В Крыму до сих пор остались половецкие селения. Может быть, это и есть остатки того Готского княжества, которое указано на старой итальянской карте, сделанной генуэзцами из Судака?
И мы стали вспоминать историю остготского племени, которое, отколовшись от своих собратьев вестготов, ушло десять веков назад на восток вдоль Дуная. Может быть, им удалось отбиться от гуннов? Может быть, они достигли Причерноморья и стали тем грозным племенем, которое русские знали под именем половцев? А потом осели в Крыму? Мария Курицына только качает головой, когда слышит наши горячие споры о временах и народах столь отдаленных. Но, зная меня, ты, наверное, ничуть бы не удивилась. Любая весть из ушедших веков манит меня, как голос сирен манил мореплавателя Одиссея.
Видимо, каждое семейство живет с памятью о какой-то главной своей беде. В семье Ивана Курицына такой главной бедой стала судьба любимого брата Марии и его семейства. Семь лет назад татарский хан Ахмат совершил большой набег на низовую Русь. Ордынцы появились так внезапно, что тысячи русских не успели укрыться за стенами городов и были перебиты, либо уведены для продажи в рабство. Татары особенно охотятся за маленькими мальчиками и девочками, которых потом продают туркам. К лошадиным седлам у них привязаны специальные плетеные корзины с крышками для перевозки детей. Но если ребенок заболевает в пути, они его безжалостно убивают ударом о землю или о дерево.
Князь Иван послал тогда большое войско, и Ахмат не решился перейти через Оку. Но брат Марии, его жена и двое их малолетних сыновей исчезли с той поры без следа. Иван Курицын признался мне, что жена его словно окаменела лицом с тех пор. Я и сам видел, что даже собственным детям она улыбается как-то натянуто, словно делая усилие над собой. Похоже, она была сражена не только горем, но и той внезапностью, с которой судьба может нанести свой удар. Переселение в Москву не ослабило ее страха перед внезапным вторжением врагов. Как можно хоть одну минуту радоваться жизни, когда гибель всегда совсем-совсем рядом?