Новое место жительства

Верещагин Олег Николаевич

— «Летящий к рассвету» — жёсткий дирижабль. Внутри — титановые шпангоуты и стрингеры, стальные плетёные расчалки и киль.

— Киль? — с сомнением переспросил я.

— Киль тут — это не то же, что на кораблях, — пояснил Редин. — Так просто коридор называется. Ну понимаешь, коридор внутри корпуса. Там баки со сжиженным газом, с топливом, с маслом, дизельный двигатель, вспомогательный который… Семьсот лошадок, танковый настоящий… Но его будем стараться не запускать, не стоит снова начинать гадить… Электродвигатель там же… А, ну вот. Покрытие — обычная хлопчатка, практически джинса, только очень толстая и прочная. Ну и с пропиткой и с серебряным красителем. Между шпангоутами — двенадцать отдельных газовых баллонов. У каждого свой предохранительный клапан — для подкачки или стравливания газа. В принципе, дирижабль может летать всего на трёх баллонах,

только скорость станет очень маленькой, и управляться он будет плохо… Баллоны прорезиненные, заполнены гелием.

Я присвистнул:

— Гелием?! Где вы его взяли?

— 22 евро за литр сжиженного гелия, — пожал плечами Витька. — Сами пока синтезировать не можем, а вот купить — вполне… Была идея на водороде или на метане лететь, их добыть проще простого, но это уж слишком огнеопасно… Так. Дальше… — Витька почесал нос. — А. В рубке стоит комп с хорошей программой, но он только общий курс поддерживает, должен постоянно дежурить пилот… или хотя бы кто-то — корректировать текущее положение аппарата. Полностью автоматику можно было поставить, конечно, это не сложно, но чревато, так сказать… Внутри ещё плавающий балласт стоит, чтобы гравитационную стабилизацию проводить… На носу — воооон там — гайдропный арбалет с ручной лебёдкой. Видишь, гайдроп пристёгнут через блоки к мачте снаружи? А можно причаливаться даже в необорудованных местах, хотя лучше, конечно, опять-таки к родной мачте и с наземной командой… Пошли внутрь, или как?

— Спрашиваешь! — я заторопился даже впереди Витьки.

На нижний ярус гондолы — в грузовой отсек — мы попали по левому пандусу. Открыты были оба, но грузились в основном справа. Однако почти тут же нам пришлось задержаться — Витьку остановила на меня посмотрев лишь мельком, невысокая стройная девчонка с тёмной короткой стрижкой в комбезе с засученными рукавами. В правой руке она, как пистолет, сжимала включённый КПК:

— Рационов ИРП–Б [48] взято из расчёта на пятьдесят дней полёта на двадцать человек, — начала она без подготовки, но временами сверяясь с экраном, — полторы тонны груза. В НЗ так же пятьдесят двухлитровых бутылок с пресной водой и двести пятьдесят килограмм европейского пеммикана [49] . Это почти три тонны груза. Ещё столько же — обычные продукты, плюс три тонны оборудования, материалов, снаряжения и прочего. На всё прочее чистого подъёмного веса остаётся полторы тонны. Мы — все шестнадцать — весим почти две трети этого остатка.

48

ИРП–Б(индивидуальный рацион питания (боевой))

Вес — 1,5 кг вместе с упаковкой.

— четыре консервные банки

— мясные консервы (свиная тушёнка)

— консервы в виде колбасного фарша

— рисовая каша с говядиной

— рыбные консервы (скумбрия в масле)

— 6 упаковок пресных крекеров

— 2 пакета растворимого чая с сахаром

— 1 пакет концентрата сухого черносмородинного напитка

— 1 пакет растворимого кофе,

— 4 пакета сахара–песка

— 1 упаковка яблочного повидла,

— 1 упаковка томатного соуса

— 1 таблетка поливитаминов

— 3 таблетки «Акватабс» для обеззараживания воды

— 4 таблетки сухого спирта

— консервный нож

— ложка

— спички ветроводоустойчивые

— 3 гигиенических салфетки.

49

Старая пища для походов — изобретённый в незапамятные времена пеммикан (само слово индейское из языка кри) — бывает трёх видов:

— индейский (смесь топлёного жира, кусочков сушёного мяса и соли);

— европейский (смесь высушенного мяса, топлёного жира и сушёной фруктово–ягодной пыли с солью и специями);

— сибирский (смесь топлёного сала, соли и сухарной крошки).

Пеммикан может храниться в самых тяжёлых условиях годами (подчёркиваю — это не пропаганда, это реально проверенные факты). 200–300 грамм пеммикана в сутки при наличии достаточного количества воды в рационе хватает на то, чтобы поддерживать нормальную работоспособность 2–3 недели, а европейский пеммикан ещё и очень вкусен само по себе. Негативные последствия потребления пеммикана — расстройство желудка и — в случае очень длительного потребления — опасность гастритов и язв. Именно

под этим лозунгом он был удалён из армейских и туристических рационов и заменён сублиматами и консервами, содержащиеся в которых активные химические добавки (т. н. Е) разрушают организм в ударные сроки. Такова плата человечества компаниям–производителям за возможность наживаться на огромных поставках консервов и сублиматов… Между тем, люди, ведущие активный образ жизни, делают пеммикан самостоятельно и по сю пору и используют в дальних походах именно его.

— Я надеюсь, ты считаешь БЕЗ залитых водных цистерн? — встревоженно спросил Юрка. Девчонка тоже посмотрела на него ошалело, сама ткнулся в экран и вздохнула облегчённо:

— Ты чего меня пугаешь?! Без, конечно. Без.

— Надюха, — Витька вроде бы как опомнился, — а чего ты ко мне с этим?! Я кто? Я — ме–ха–ник. Механик. И всё. Не суперкарго [50] . Посмотри на меня — что общего между мной и суперкарго? Между мной и пеммиканом?!

— Ты первый механик, — уточнила девчонка.

50

На кораблях — офицер, отвечающий за груз.

— Да ну и что?! Иди к Милорду, он старпом, и…

— Он вообще не здесь ещё. У него какая-то мутня в храме. То ли молятся коллективно, то ли бегемота жертву приносят, то ли уже вообще Ктулху вызывают, — сообщила девчонка, но от нас отстала — заорала в люк: — Эй! Эти ящики последними! Что за бестолочи!!!

— Это Надька Гареева, наш повар, — пояснил Витька, таща меня за собой по уже полузагруженному отсеку. — Она не из нашего отряда, беська бывшая. Но готовит отлично просто и деловитая, как кролик на капусте… Вот сюда.

Мы оказались в недлинном, тускловато освещёном пустом коридоре шириной не больше полутора метров и высотой метра два всего. Кроме той двери из грузового отсека, в которую мы вошли (и ещё одной точно такой же напротив) тут были две двери подальше и одна в дальнем торце.

— Там рубка, — махнул вдаль рукой Витька, — слева–справа — моторные отсеки, а вот, — он повернулся на каблуках, и я увидел люк в полу и крутую тонкую лесенку к люку в потолке, — подъём на вторую палубу… Ты как, рубку хочешь посмотреть, или второй этаж?

— Давай наверх, — решил я. — А можно мою каюту глянуть, или ещё не распределили?

— Да распределили уже, — Витька ловко вдёрнул себя по лесенке и сверху сообщил. — Сразу после капитула… Давай сюда.

Коридор, в котором мы оказались, был длинней и намного ярче освещён. Наверх — к ещё одному люку — тоже вела лесенка, и я спросил:

— Там киль этот самый?

— Угу… — Витька вдруг спохватился: — Вот чёрт! Владька, мне надо бы туда подскочить… Ты один посмотришь?

— Да не вопрос… — я не успел договорить, а люк над моею головой лязгнул, и я остался один.

По бокам коридора было по шесть дверей, ещё по одной — в торцах. Насколько я помнил виденный у Юрки в компьютере план, торцовые вели в хвостовой наблюдательный пункт и столовую, а через неё — дальше, в комнату отдыха на носу. Ещё четыре двери ближе к хвосту — туалет, туш, лаборатория и маленький склад. А остальные восемь — каютные.

Я пошёл по коридору. Пол был голый металлический, хотя и мелко рифлёный, гулкий. Постелили бы чего-нибудь, а то от каждого движения весь дирижабль будет гудеть… Думаю об этом, я рассматривал каютные двери — одинаковые, но с номерами и табличками…

Слева — N8. Надежда Гареева, повар и Ольга Назарова, врач.

Справа — N7. Наталья Вахрушева, фото–видеооператор и Анна Редина, метеоролог.

Слева — N6. Максим Саппа, радист и Антонина Саппа, первый разведчик. Ого…

Справа — N5. Павел Зубков, первый пилот и Дмитрий Зубков, второй пилот.

Слева — N4. Дмитрий Лукьянов, третий механик и Иван Солнцев, четвёртый механик.

Справа — N3. Виктор Редин, первый механик и Александр Коновалов, второй механик

Слева — N2. Роман Буров, старший помощник и Вадим Толубеев, геолог. Никогда бы не подумал…

Справа — N1. Дальше идти некуда, если только меня не поселили в столовой… так… Юрий Скиба, капитан и Владислав Сторожилов… приятно быть первым номером… чего?!. второй разведчик?!

Я застыл перед дверью, постепенно переваривая факт, что я, видимо, буду подчинённым Антонины. Факт не переваривался. Он возмущал. Я сердито засопел и открыл дверь — она сдвигалась в сторону, как в поездном купе.