Новое назначение
Шрифт:
И еще неизвестно, что хуже.
— Олежка, мы не ездим тебе по ушам, — снова верно считал с лица юноши отразившиеся там сомнения Морозов. — Все на самом деле так. И да, Джума издалека как есть красавица. Правда, если ближе подойти, то жуть берет такая, что хоть всех святых из дома выноси. Я в том году видал, когда с Францевым к ней в гости под землю ходил. Он тогда решил меня Джуме представить.
— Было такое, — хмыкнул Баженов. — Помню. Ты после в одного бутылку «Белого орла» усидел и даже не поделился. Хотя и мог бы! Как ни крути — карьерный
— А знакомство с Джумой как-то влияет и на это? — в очередной раз удивился Олег.
— У нас уровня допуска как такового нет, — пояснил водитель. — Все занимаются всем. Но есть кое-какие граждане с той стороны баррикад, которые станут общаться лишь с теми, кого лично знают и кого считают равными себе. Потому, когда начальник отдела водит к Джуме или там к Ростогцеву сотрудника на познакомиться, — это, считай, он себе смену готовит. А Сашка, кстати, после этой встречи с королевой зама и получил.
— А кто такой Ростогцев? — мигом осведомился Ровнин.
— Какой любопытный, а? — вновь рассмеялся Славян. — Наверное, в детстве не «Ералаш» перед сеансом ждал, а «Хочу все знать?». Орешек знаний тверд, но мы не привыкли отступать!
— И правильно, — перегнувшись через сиденье, Морозов хлопнул его по плечу, — но мой тебе совет — не хватайся за все сразу, в дела наши входи постепенно, чтобы в голове каша не образовалась. Как у меня когда-то. Что до Ростогцева — это… Ладно, потом расскажу. Вон приехали вроде.
Конвульсивно дернувшись и издав особо громкий звук из выхлопной трубы, «рафик» остановился. Морозов открыл жалобно скрежетнувшую дверь и выбрался наружу, Олег последовал за ним.
Как оказалось, микроавтобус завез его в самый обычный двор, каких и в Москве хватает, и в Саратове, да и по всей стране. Четыре пятиэтажных дома образовывали эдакий квадрат, в центре которого находились обычные для городского пейзажа явления вроде бойлерной со стенами, испещренными надписями Antrax, «Спартак-чемпион» и «Машка всем дает»; детской площадки, представленной полуразрушенной песочницей, раздолбанными качелями и чудом не ушедшей в пункт приема металла «черепахой»; разросшихся кустов то ли сирени, то ли еще какого растения, откуда жутко несло мочой; а также покосившегося доминошного столика, под которым валялась пара местных «синяков». Короче — почти родной пейзаж. Как не уезжал никуда.
А еще тут имелся смурного вида немолодой младший лейтенант в помятой форменной рубахе, с полупустой бутылкой пива в руке, сидевший на почерневшей от времени и отполированной тысячами задниц скамейке у подъезда.
— Участковый Ростов, — отрекомендовался он, неохотно и с трудом вставая. — Честь отдать не могу, где-то вчера фуражку просрал.
— Однако, — проникся его словами Морозов. — А табельный? Тоже?
— Нам не положено, — ответил Ростов и икнул. — Наше оружие — ручка и человеческое участие. Да ладно, найдется. Не в первый раз.
— Ясно, — кивнул Саша. — Ладно, чего тут у вас?
— Да ерунда какая-то, — еще сильнее помрачнел участковый. —
Он поднес бутылку ко рту и одним глотком допил остатки пива, находящиеся в ней, при этом Олег обратил внимание на то, что Ростов чем-то похож на мужика, красующегося на этикетке, с той, правда, разницей, что бороды у участкового не имелось.
— Хорош «Толстяк», ничего не скажешь, — вытерев рот, сообщил оперативникам местный представитель власти. — Освежает.
— Давай ближе к делу, — потребовал Морозов. — Про пиво потом. И вообще — ты бы поосторожнее с этим. Стуканет какая сволочь в ОВД, что ты по «синьке» прохаживаешься в разгар рабочего дня, и словишь неполное служебное.
— Да и ладно, — отмахнулся от него Ростов, а после достал из кармана сигареты. — Велика беда. Пойду к Иванычу в гаражи, он там из трех битых машин одну целую делает. В ГАИ подвязки есть, стану ему невостребованный лом за небольшой процент подгонять и с оформлением помогать. Всяко лучше, чем в мае за январь зарплату получать.
— Ладно, хорош прибедняться, — поморщился Баженов. — Пивас-то, небось, не покупал? Так у ларечников забрал, за уважуху?
— А тебе какая печаль? — окрысился участковый.
— Все, хорош! — рявкнул Морозов. — Излагай!
— Короче. — Ростов щелкнул зажигалкой, прикуривая. — Я сам ничего не видел, пришел позже, но народ опросил. Хотя того народу хрен да маленько — два алкаша, старухи из пятого подъезда, которые, когда не надо, все подмечают, а когда надо — ни хрена не видят, и девчушка шести лет. Время такое — мамаши да бабули мелочь домой уже увели, а для бухариков и молодняка рановато. Но я так понял, что из этого вот подвала вылезли какие-то три черта, прихватили малую, которая около него мелом на асфальте рисовала, и с собой обратно в него утащили.
— Что за черти? — мигом уточнил Саша.
— В этом и странность, — затянулся сигаретой Ростов. — Я было подумал, что бомжи шалят. Гонял я уже их отсюда по зиме, да и слушок ходил по городу, что водится за ними грех насчет малых. Ну, что они их употребляют, значит.
— Фу! — вырвалось у Олега. — Гадость какая! Это же дети!
— Молодой? — глянул на Морозова участковый. — Стажер?
— Да, — подтвердил тот.
— Оно и видно, непуганый еще, — невесело констатировал участковый. — Не в том смысле, парень. Бомжам сладкое дело без надобности, они, считай, вообще бесполые существа. Жрут они детей, понимаешь? Добыча легкая, а мясо нежное.
— Сейчас и мне мерзко стало, — признался Баженов.
— Правда жизни, — пробурчал Ростов. — На «земле» с мое поработай — не такое увидишь. Но тут вот какая странность — и по описанию те, кто из подвала вылез, на бомжей не машут, и запаха в нем нет. Где эта публика больше суток поживет, там вонь после стоит несусветная, потом месяц развеяться не может. А особенно по теплому времени. Я уже туда, вниз, слазал — ничего подобного. Сырость — да, говном старым припахивает, но это тоже нормально. Но и только.