Новое оружие
Шрифт:
Шагнув ближе, с досадой проговорил:
— Да что ж ты никак не уймёшься-то?!
Юсупов яростно сверкнул на меня глазами. О том, как моя цепь умеет сдавливать горло, он знал не понаслышке. Понял, что проиграл.
А я мысленно вздохнул и вспомнил последние слова Юсупова старшего — произнесённые, когда тот был уже мёртв. Венедикт Юсупов просил меня позаботиться о его сыне.
Думать о том, что я тогда услышал, можно было по-разному. Во-первых, даже в этом магическом мире мёртвые не так уж часто говорят с живыми. Собственно, на моей памяти это случалось единственный раз: когда я беседовал
Так, может, и Венедикт Юсупов — отец Жоржа, заговоривший со мной через несколько секунд после того, как я превратил его в фарш винтом самолёта — всего лишь плод моего переутомившегося ума? Я ведь и сам тогда был в таком состоянии, что краше в гроб кладут. Ещё бы и не то померещилось.
Ну а во-вторых, мы с Юсуповыми, что со старшим, что с младшим, что с преподавателем военного дела Илларионом никогда друг другу валентинки не слали. Скорее уж наоборот. И с чего бы я должен принимать близко к сердцу просьбу Венедикта — который, к слову, погиб, пытаясь меня убить, — неясно.
В общем, ни одного довода за то, чтобы беспокоиться за этого высокомерного блондинчика, я не находил. Но, тем не менее, глядя сейчас в его горящие ненавистью глаза, понял, что беспокоюсь. Потому что хорошо понимаю: Жорж — дурак.
Просто малолетний дурак, у которого теперь, к тому же, нет отца, который мог бы вовремя дать по шее. Жорж, конечно, не виноват в том, что его воспитали, как мудака. Не говоря уж о том, что в родном мире я таких мудаков спокойно набирал в отряд — потому что в бою они не подводили. При всех своих недостатках Жорж был неплохим бойцом и не самым слабым, для своего возраста, магом. В конце первого курса он показывал пятый магический уровень — а это серьёзный показатель, который был уже тогда. Какой уровень у него сейчас, как-то даже и предполагать не хочется.
Другое дело, что никакой магический уровень не сравнится с реальным боевым опытом — которого у меня предостаточно, а Жоржу просто негде было получить. Да и уровень, видимо, поднялся не так давно, Жорж к нему пока толком не привык. Оттого мне и удалось сравнительно легко с ним управиться — хотя проблема от этого никуда не делась. Дурак, наделенный магией, как известно, головная боль гораздо более сильная, чем дурак обыкновенный.
Осложнялось дело ещё и тем, что без отца Жоржу явно приходилось несладко. Он был несовершеннолетним, а посему в права наследования пока не вошёл. Мать Жоржа — насколько я знал из светских сплетен, дама весьма родовитая, но мягко говоря, не самая умная, — при жизни мужа к его делам касательства не имела. Формально — в наследство вступила она. Фактически же, всем имуществом Венедикта распоряжался теперь Илларион Юсупов. Родной дядя Жоржа и преподаватель Императорской академии.
Зная в общих чертах натуру чёрных магов, я не сомневался, что Илларион времени даром не теряет и изо всех сил обеспечивает себе спокойную старость за счёт наследства Жоржа — пока тот не стал совершеннолетним, спешит нахапать побольше. Что ни разу не добавляет пацану
В общем, объективно, ярость в глазах Жоржа можно было понять. Хотя моего раздражения это не отменяло.
— Ну и что мне с тобой делать? — спросил я. — Может, для разнообразия, к дежурному наставнику оттащить? Чтобы память освежили — если ты до сих пор не запомнил, что применение магии выше второго бытового уровня в академии запрещено?
— Господин Барятинский!
А. Ну вот, собственно, и наставник. Вспомнишь — появится. Услышал, видимо, как трещит дверь чёрного хода.
— Что происходит?!
— Ничего, — моя цепь исчезла так же мгновенно, как появилась. — Мы с господином Юсуповым беседуем. Давно не виделись, знаете ли.
Я был уверен, что Синельников заорёт о применении магии. Уставом академии были запрещены заклинания выше второго бытового уровня, не говоря уж о швырянии друг в друга боевыми заклятиями. Нас за обычные-то драки штрафовали — будь здоров. Но Синельников отчего-то молчал.
Наставники академии магами не были — как не было ими подавляющее большинство людей, населяющих этот мир. Для контроля за соблюдением академических порядков на столе у дежурного наставника (так же, как и у дежурного преподавателя) в специальной подставке был закреплен магический шар — который, зафиксировав нарушение кем-то из курсантов запрета, начинал вращаться. И наставник немедленно устремлялся туда, где было зафиксировано нарушение. Однако сейчас Синельников о запрете словом не обмолвился.
— Господин Юсупов! — поняв, видимо, что на меня где сядешь, там и слезешь, сменил объект внимания он. — Что происходит?!
— Господин Барятинский только что ответил на ваш вопрос, — помедлив, надменно процедил Жорж. — Не происходит ровным счётом ничего такого, из-за чего вам стоило бы беспокоиться. Мы просто беседуем.
Сабля из руки Жоржа исчезла лишь на мгновение позже, чем я убрал цепь. А вместо часов — я только сейчас это разглядел — на левой руке Юсупова посверкивал слепой кругляш, без циферблата и стрелок. Жорж, проследив за моим взглядом, поспешно одёрнул рукав, но было поздно.
Вот оно что. Амулет, позволяющий скрыть применение магии. Перед тем, как напасть на меня, Жорж его активировал — оттого Синельников и молчит. В коридор наставника выгнал, судя по всему, треск двери из-за магического удара. Если Синельников и успел заметить в наших руках оружие, предъявить он ничего не может. А жаловаться на применение магии никто из нас не спешит.
— А почему я слышал посторонний шум? — Синельников подошёл к двери на чёрную лестницу. Посмотрел на осыпавшуюся на пол штукатурку. Ткнул в неё пальцем: — Это что такое, господа?!
— Штукатурка, — любезно разъяснил очевидное я.
— А почему она осыпалась?
— Представления не имею, — я пожал плечами. — Старая, наверное — вот и сыплется.
Синельников яростно засопел, но возразить было объективно нечего.
— Государю императору — ура! — решил добить врага Джонатан.
— Чёрт знает что, — проворчал Синельников.
И скрылся в комнате наставников.
А Жорж посмотрел на меня, на Джонатана. Развернулся и пошёл по коридору прочь.
— И это всё? — удивленно бросил я вслед.