Новое счастье попаданок
Шрифт:
Белый шелковый шнур — символ брака, любви, надежды и веры обвил его руки. Тонкая нить, которая рушит все надежды обрести свободу. Теперь он навсегда останется мужем ведьмы. Настоящим или бывшим, но о нем будут говорить только так. Муж Греты. Противно, ярость по-прежнему тлеет в груди. Ведьма замешкалась, не сразу приняла в руки чашу, на миг лицо Ильмара просветлело. Вдруг откажется, передумает? Он свою часть договора с отцом исполнил.
Ильмар сверкнул глазами, вздохнул почти свободно. Но барон н&& принял чашу из рук жреца, подал невесте вместе с ритуальным
— Я, барон Готфрид, на правах давнего друга помогу своей названной дочери закончить обряд, — громко произнес он. Ведьма, ко всеобщему удивлению, не взбунтовалась.
— Пронзи свою ладонь, Грета, — подал он ей клинок.
— Можно прокалить лезвие над свечой? Мало ли, грязь попала? — невеста сморщила нос.
Жрец от стыда опустил голову к алтарю. Бесстыдная девка! Разве можно считать лезвие храмового клинка грязным? Но послушник без звука принес свечу, отобрав ее от лика богини. Лезвие прокалили, и только после этого женщина полоснула по своей белой ладони. Кровь чуть не омрачила алтарь. Барон, назвавшийся отцом, едва успел подать чашу. Кровь окрасила дно. Всего несколько капель, но этого хватит. Чаша перешла в руки моего отца. Он с видимым удовольствием распорол мою руку. Стащил лезвием в сторону шнур, обозначавший узы брака. Теперь он не нужен. Иллюзорные узы стали вполне настоящими, кровь в чаше смешалась, брак заключен. И не больно от пореза, куда хуже то, что назад пути нет.
Вера закрыла свой порез на руке. Может, зря она испугалась микробов? Нет, не зря. Мало ли, какая на лезвии поселилась инфекция. Ее муж стоит, склонив голову к алтарю, его губы напоминают тонкую белую нить. Зачем она с ним так поступила? Почему именно его выбрала? И о чем этот герцог скорбит? Или о ком? Совсем ничего Вера о своем муже не знает.
Ее названный отец с улыбкой хлопает по плечу парня. Все их поздравляют, несут дары, складывают здесь же. У входа в храм высится целая гора. Драгоценности, посуда, дарственные бумаги. Женщины норовят коснуться ленты, вставленной в подол ее платья. Говорят, что на счастье. Вера смущена, но при этом довольна, ей хочется распаковать коробки и свёртки, насладиться сполна, как в детстве, роскошью волшебного торжества, когда трясешь коробку, перед тем как открыть. Пытаешься угадать, что же там внутри.
Служанка стоит рядом, цепким взглядом провожает чужие руки, чтоб никто не уронил случайно ничего из вещиц ее госпожи.
Вот и король подошёл с поздравлениями, ласково заключил ее в свои объятия, шепнул на ухо:
— Я рад твоему выбору, девочка. Ты поступила как должно, — что это значит, Вере приходится только догадываться.
Ее мужа король потрепал по плечу, сжал запястье до белой полосы, наклонил голову к уху герцога.
— Будь верен жене и храни честь семьи, чего бы это ни стоило. Иначе тебе не жить.
— Иначе не будет, честь мне ещё дорога, — зло встряхнул головой Ильмар.
— Вот и славно, — не заметил выпада парня король, — Жду тебя завтрашним утром у себя на аудиенции, Грета. Нужно обсудить старые планы и внести в них значимые изменения.
Король направился к выходу и вся толпа гостей
— Позволь мне проводить сына в его новый дом, доченька, — склонил перед девушкой голову ее тесть, — Мы так не скоро теперь увидимся, если боги вообще пошлют эту встречу. Путь до столицы так долог. Одному мне его будет не преодолеть. Я бы помог устроиться сыну на новом месте. Говорят, в твоём особняке совершенно нет слуг. Боюсь, мой мальчик растеряется. Он так скромен. Позволь мне уехать с чистым сердцем, спокойным за его судьбу, — мужчина говорил так проникновенно и тихо, его голос едва тревожил храм, зато обжигал душу девушки.
Широкоплечий красавец, ее муж, развернулся к Вере, зло скрипнул зубами. Неужели Ильмар подумал, что она откажет его отцу в этой просьбе, не даст им попрощаться наедине?
— Да, конечно. Я позволяю.
— У тебя золотое сердце, — поцеловал её старший герцог, — Мы отправимся в твой особняк прямо сейчас.
— Как же празднование?
— Оно состоится только завтра. Мне ни к чему оставаться в столице так надолго. В родном замке уже заждались. Этим вечером я и слуги навсегда покинем столицу.
Из-за спины старика вдруг выскочил подросток, бросился к Ильмару, упал на колени и крепко обнял того за ноги. Тощая спина вздрогнула, под тонкой рубашкой, будто зародыши ангельских крыльев, проступили остренькие лопатки. Сходство с ангелом добавили светленькие кудряшки.
— Не оставляйте меня ему…
Вера отшатнулась, она не ожидала увидеть рядом с мужем ребенка. Судя по одежде это не его брат. Может, незаконнорождённый сын? Нет, по возрасту не сойдется. Мальчишке лет пятнадцать, а ее мужу около двадцати семи.
Руки мужа опустилась на голову паренька, чуть дрогнули перстни на его пальцах. И голос Ильмара прозвучал как-то сипло. Должно быть, этот мальчишка ему очень дорог, подумала Вера.
— Ты принадлежишь моему отцу. Ничего нельзя сделать.
— Принадлежишь? — вздрогнула Вера. Она не могла поверить в то, что этот симпатичный паренёк — раб. Неужели такое возможно?
— Принадлежал, — мгновенно сориентировался отец Ильмара, — Я дарю его тебе, доченька.
— Благодарю, — с сомнением произнесла девушка.
Мальчишка встрепенулся, сильнее вцепился в штаны Ильмара. Вера подошла к нему ближе, почти коснулась светлой головы, но в последний момент отодвинула руку, побоялась напугать. Парень и так весь дрожал. Вере стало его искренне жалко.
— Ты очень симпатичный. Как тебя зовут?
— Мне позволено взять Нолета в ваш дом? — напряжённо спросил Ильмар, он с надеждой посмотрел на Веру, впервые она не увидела ярости в его взгляде.
— Да, разумеется. Это мой слуга и жить он будет в моем доме, — ей захотелось подчеркнуть, объяснить, что у мальчика точно будет крыша над головой, чтобы он больше так не боялся. Хотя бы перестал трястись и дрожать.