Новогодняя сказка для волка-одиночки

Фави Ксения

Скинул чертов передник - надевал, чтобы рыбой не пропитаться. Кинулся за документами, ключами. В голове мельтешили мысли, в груди жаром распирало. Не доверял, сомневался. Не мог понять, нужно ли это ему. Боялся опростоволоситься. Почему не поехал? Почему не забрал к себе давно? Почему не сказал, что влюбился?.. Не страшно бояться, стыдиться, выглядеть последним дураком, но делать. Хуже всего - не успеть.

Внезапно в замочной скважине что-то завозилось. Звякнула связка, распахнулась дверь. Он попятился в страхе. То ли он уже умер, то ли это игры раненого сознания. Даже захотел найти

взглядом Ваську, как что-то реальное в его действительности.

– Привет! Вот так и думала, напугаю, - она тяжело дышала, - прости, что вломилась. В общем, это не очень романтично, но мне надо туда... Какие же пробки! А ты лук резал? Мм... Еще и готовишь. Так и влюблюсь в тебя, товарищ полковник.

Кинула ворох пакетов и сумок прямо ему под ноги, шубку на руки, сняла сапоги. Он так и стоял, как истукан, зарываясь пальцами в светло-коричневый мех. Щипать себя? Выпить? Кажется, рядом кто-то мяукнул. Через минуту дверь в санузел снова открылась.

– Иногда я жалею, что не езжу за рулем. Хотя какая разница, все равно бы стояла в заторе, как в такси. А на метро никак - накупила всякой ерунды новогодней, представляешь? Никогда подобной дуростью не страдала, а тут захотелось атмосферы праздника. Оделась легко, и еще Маруся. Вот, будем занимать твою квартиру. Я просто скучала смертельно, а на дорогу времени совсем нет. Но если ты передумал, то я не...

Передумал?! Он прикрыл глаза и наконец сделал глубокий вдох. Она не ездит за рулем, она не пострадала. Вмиг он приблизился, толкнул, смёл ее назад в ванную. Притянул к себе за бедра, усадил на стиралку в углу. Впился в губы, скользнул языком в рот. Теплая, вкусная...

– Моя.

Она, кажется, улыбалась. Всхлипнула, когда он опустил ладони на грудь. Из тонких пальцев выпало полотенце. Антон целовал ее, страстно, горячо. Ласкал затылок, спину. Приподнял подол платья, сегодня она в чулках. Проник пальцами в трусики, нащупал клитор, надавил.

– Мм... Антон.

Он быстро ее завел, у самого член уже рвался из ширинки. Хотелось окончательно понять - она здесь, живая, родная. Соединиться, почувствовать ее внутри. Антон расстегнул штаны, сдвинул белье. Убрал на бок ее кружево, вошел, зарычал. Сильные, резкие толчки. Она то распахивала глаза, то наоборот закатывала. Плавилась в его руках. Он и сам горел, шептал ей, какая она красивая, хорошая. Машинка билась о плитку на стене.

Олеся вскрикнула, в ее теле запульсировал оргазм. Антона накрыло вмиг, он даже не успел вытащить из нее член. Только схватил ртом воздух, прижал ее к себе.

– Товарищ полковник, я в вас точно влюблюсь, - выдохнула девушка.

– Напомни, чтобы я дал тебе по заднице за чулки в декабре, - прохрипел Измайлов.

Эпилог 

Олеся

– Ну что же, на первый взгляд всё в порядке. Но нужно полное обследование, староваты вы для первых родов.

Олеся только моргнула в ответ на слова толстой докторицы. Которая, к слову, была старше ее минимум в два раза. Хотя она не беременна первым ребенком, это ее оправдывает. Отчего-то стало страшно. И обидно. Еще какие-то чувства распирали, она толком не могла разобрать. Прекрасно понимала, шалят гормоны. Но взять себя в руки в казенном кабинете, да еще с таким не слишком добрым отношением не могла. А ведь всего несколько месяцев назад она бы за словом в карман не полезла.

–

Вот это возьмите, - врач протянула ей бумаги, - я там по времени всё расписала.

Молодая женщина (или немолодая?) попрощалась и вышла в коридор. Засеменила по гладкой плитке, стараясь выкинуть из головы все мысли. Разреветься посреди поликлиники было бы слишком. Последний раз такой фортель она проделывала лет тридцать назад, еще с мамой за ручку. А в последующие годы и больниц-то не знала. Так – косметолог, стоматолог.

Надо бы позвонить маме. Но сначала Антон, он уже ждет ее в своем сером внедорожнике. Новостью для него беременность не будет, они уже знали с того самого утра. Когда оттрепыхалось наслаждение, Олеся сразу поняла – они не защищались. Проговорила что-то про экстренные таблетки, но Измайлов так на нее посмотрел. Стало ясно, он скорее ее появление на свет сейчас прервет. Задним, так сказать, числом.

Он за нее испугался. Практиканты эти на родном «Град-канале» перепутали всё напрочь. Пострадала не Орлова, а Коршунова. И не погибла, а лишь отключилась да разбила голову. В общем-то, приятного мало. Что для нее, что для Измайлова. Вот и набросился на Олесю в коридоре, а она… Да что там, девушка сама от одной мысли о нем вся дрожала. И приехала к нему жить с кошкой, и возможную беременность на тормоза спустила.

Потом и забыла сама, заработалась. А тут ее подружка лучшая на море позвала на пять дней в конце февраля. Она начала считать, когда ждать неприятных дней, и с ужасом осознала – давненько она их не дожидается. Хотя чего уж бояться? Карьеру сделала, такая сильная и независимая. И рядом настоящий полковник.

– Ты знаешь там… - она осеклась, вздохнула.

Села в машину, закрыла дверь. Антон говорил по телефону, только сделал знак рукой – подождать. Олеся села, прикусила губу.

– Угу, я помню твои условия. Да, согласен.

Она осматривала его прямой профиль, жесткий подбородок. Длинные пальцы, сжимающие трубку. В теплом салоне он снял куртку, и Олеся могла наблюдать, как вздымаются от вдохов мышцы его груди. Подруги, было, засмеяли ее, узнав возраст долгожданного «принца». Но увидев подтянутого спортивного мужчину со вкусом одетого и подстриженного, прикусили язык. А еще он был умен и улыбался так… А еще он… Впрочем, девочкам это знать уже не нужно.

– Почему, почему, деньги нужны, - со смехом говорил собеседнику Измайлов, - да ничего не случилось, не надо так давать. Женюсь я, дом покупаю. Накопления подсчитал, как раз и хватит. А еще жить надо, клинику супруге оплатить по ведению беременности.

Олеся качала головой, чувствуя в голосе Тоши прямо мальчишескую гордость.

– Хорошо, подъеду завтра.

Он наконец посмотрел на нее.

– Кто это? – она нахмурилась.

– Зотов. Давно меня звал к себе в охрану, какие-то там непонятки у него.

– Это который… - она прищурилась.

– Да, «Градстройинвест». Нам с ним довелось служить, давно. Хотя он тогда был совсем мальчишкой, ему сейчас и сорока нет. Но это неважно. Как там?

Она снова вспомнила разговор с докторшей. Опять в глаза рванули слезы.

– Олеся, что?!

Он развернул ее лицо к себе. Смотрел с тревогой. Она вздохнула.

– Мне сказали, я старая.

Он выдохнул.

– Чего? Они еще меня не видели.

Олеся хихикнула через всхлип.

– А с беременностью?