Новолуние
Шрифт:
Зимний лес встретил нас нереальной тишиной. Город и трасса были далеко от Красной Звезды, поэтому никакие звуки не могли добраться в это прекрасное место. Звуки близлежащих деревень заглушали овраги и наш дремучий лес. Это место было идеальным для любителей тишины и уединения. Лишь изредка тишину прерывала неизвестная птица, молнией пролетающая между стволами деревьев. Первое время даже ребята не решались прервать тишину, разговаривая шепотом и восхищаясь красотой и спокойствием.
Высокие деревья протягивали нам свои корявые сучья, повисшие от тяжести снега, будто здороваясь с нами. Шершавые стволы были влажными. В глубоких оврагах снег скрыл под покрывалом тонкие ивовые прутья.
Я предостерёг Арину, рассказав одну из баек стариков о злом духе, поселившимся в этом богом забытом месте. Сам я в эту байку не верил, но судя по испуганным глазам Арины, она начала свято верить в мистицизм этого места.
Не заходя в глубь леса, мы пытались найти приличное место на окраине. Мы испробовали много вариантов, но скатиться вниз у нас так и не получалось: то сани застревали в снегу, то горка была слишком низкой. Облазив все склоны и овраги в лесу, мы всё же решили вернуться на одну из предыдущих горок и раскатать её, не тратя время на поиски той самой идеальной.
Всё это время я интересовался: не холодно ли ей, не хочет ли она вернуться домой, не промокла ли её обувь. Но Арина наотрез отказалась возвращаться, потому что ей нравилось лесное уединение, свежий воздух и тишина. Я не чувствовал холода, но это могла быть одна из особенностей моей сущности. Такие, как я, реже мёрзнут. Мы не знаем, с чем это связано, но это был факт.
Вообще, сущность оборотней нам до сих пор не ясна. В книжных магазинах нет пособия или энциклопедии по оборотничеству. Иногда мы даже сомневаемся в том, что мы оборотни. Мы не знаем, как нас назвать правильно. Кто-то из нас навсегда превращался в волка, когда выходил из себя или во время суперлуния. Только из-за этого мы причисляем себя к этому виду мифических существ. О нашем организме и возможностях мы узнали только методом проб и ошибок.
Иногда мне страшно, ведь я даже не знаю, где та черта, которая разделяет человека и волка. Я даже не знаю, где та критическая точка, достигнув которой, я больше никогда не смогу стать прежним.
Дело в том, что на самом деле мы не можем перевоплощаться из человека в волка, а из волка в человека по своему желанию. Мы можем превратиться только в волка и то навсегда. Обратной дороги нет. Происходит инсценировка пропажи человека, затем его безрезультатные поиски. Пропал без вести. Всё. Больше о тебе никто из твоих знакомых не вспомнит и не узнает. Твоя жизнь закончилась. Но закончилась только жизнь тебя, как человека.
Поодаль от леса, что за нашим домом, есть ещё один огромный лес. В нём живёт наша волчья стая. В том лесу живут те, кому дороги в человеческий мир нет. Изредка мы видимся с той волчьей стаей. Хоть они и становятся волками размером с телёнка, они всё же сохраняют в себе разум, просто со временем они перестают воспринимать себя, как человека, становясь другими. Бывали такие случаи, когда кто-то терял свои воспоминания, своё прошлое и шёл по Дикой тропе, теряясь в инстинктах, в жажде крови и охоты. Для таких случаев мой отец ввёл правило: чтобы сохранить в тайне остатки нашей расы, чтобы не допустить человеческих жертв, диких сразу же казнили, как только в них начинало просыпаться чудовище.
– О чём ты задумался? – прервала мои размышления Арина.
– Ни о чём важном, – натянуто улыбнулся ей я.
Она ничего не ответила, лишь откинулась обратно на снег. Я почувствовал напряжение в ней. Её задел мой ответ? Возможно, она хотела узнать обо мне больше или разговорить меня, а я так холодно ей
– Я думал о том, что здесь очень хорошо, и мне совсем не хочется отсюда уходить, – солгал я.
– Я тоже об этом думаю, – полушепотом ответила она. – Мне хотелось бы вечно лежать вот так на снегу и смотреть на небо.
– Мне тоже, – улыбнувшись, ответил я.
Мы лежали на краю оврага в снегу. У нас закончились силы, когда мы пытались вскарабкаться по крутому склону, скатываясь обратно и утопая в снегу по колено. Скорее всего, она даже промокла, и нам нужно выдвигаться домой. Но тишина вокруг, сумерки, падающий на лицо снег и умиротворение не хотели нас отпускать. Ей тоже нравилось здесь.
Её щёчки порозовели, лицо было свежим и чистым. Арина лежала рядом со мной, стоило лишь протянуть руку, и можно было коснуться её. Никто из ребят нас не беспокоил. Каждый был занят своей второй половиной.
Я осторожно положил свою ладонь на её, и посмотрел ей в глаза. Она повернула голову в мою сторону и ничего не ответила. Её глаза светились, а на уставшем лице всплыла улыбка. Я всё сделал правильно. Она хотела, чтобы я сделал это. Она хотела, чтобы моя ладонь, пусть она в варежке, коснулась её. Она хочет быть моей.
Мягкие снежинки ложатся на её бледное лицо, а затем тают от её солнечного внутреннего тепла. В сумерках её розовые щёки кажутся тёмными пятнами, а большие зелёные глаза кажутся бесконечными. Я удивлён, что в таком маленьком человеке может скрываться бесконечность. Я удивлён, что такая с виду хрупкая девушка может быть умной и мудрой. Огненно-рыжими волнами её волосы раскиданы на снегу. Её маленький, слегка курносый носик спрятался в широкий шерстяной шарф, который я одолжил ей. Она еле дышит, сконцентрировавшись на падающих снежинках. С виду можно подумать, что она просто наблюдает за падающим снегом, но я уверен, она далеко отсюда. Она где-то там, где я ещё не был, где меня нет, но я надеюсь, что скоро там буду.
Когда мы возвращались домой, отделившись от нашей компашки, мы разговаривали на разные интересующие нас темы: мы обсуждали музыку, которую слушаем. Оказывается, у нас схожие вкусы в музыке. Я всё больше и больше узнавал Арину. Она открывалась для меня. Мне это нравилось. Мне нравилось то, что я узнаю о ней, нравился тот человек, который был со мной рядом и душой, и телом.
Когда мы пришли домой, обнаружили, что дом во всю кишит людьми, снующими взад-вперёд, нося кружки с горячим чаем в гостиную, где около телевизора под одеялами прятались другие. Мало кто нарушал тишину. Большая шумная компания подростков превратилась в детей, смотрящих мультфильм по телевизору сквозь помехи. Нужно будет заняться этим телевизором.
В моей комнате Арина скинула все мокрые вещи. Она промокла насквозь, бедняжка. Я отчитал её за то, что она не сказала мне об этом, чтобы мы скорее возвращались домой, но девушка лишь улыбнулась мне и что-то пробубнила себе под нос. Я одолжил ей свой старенький, но любимый шерстяной свитер с ёлочками и оленями. Этот свитер связала тётя Лиля, мама Игоря и Маши, мне на новый год. С этой вещью у меня были самые тёплые воспоминания, свитер стал для меня чем-то родным, живым, дарящим иллюзию настоящей семьи, которой у меня не было… Арине я одолжил его без каких-либо размышлений. Мне вдруг захотелось, чтобы она была в нём. Мне вдруг захотелось, чтобы она почувствовала то же самое, что чувствовал в нём я. Арина становилась человеком, с которым мне хотелось разделить всё. Мне захотелось, чтобы именно она была той, что хранит в себе часть меня. В свою же очередь я хотел хранить в себе часть неё. Поэтому, как только мы переоделись, мы растянулись на диване в моей комнате, укрылись одеялом и заговорили на личные темы.