Новости любви
Шрифт:
– Это было важно для меня самой, – просто говорю я. – Я его любила.
– Мы тебя тоже любим и около восьми намерены с тобой повидаться. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, спасибо. У меня все есть. Я хочу только немного прибраться. У меня тут ужас что творится.
– Почему бы тебе сегодня не отдохнуть, а всем этим заняться завтра? Не переутомляйся сегодня, Мэгги. На тебя столько всего свалилось, а ты должна быть в отличной форме.
– Я в порядке, Куинси, – говорю я без особой уверенности. – Я всегда в полном порядке.
– Знаю,
Поговорив с Куинси, я принимаю душ, переодеваюсь и при помощи макияжа начинаю колдовать над своим лицом, уделяя особенное внимание синим кругам под глазами. Моя рука слегка дрожит, когда я беру кисточкой то тени, то пудру. Потом я оцениваю эффект, который мне удалось достигнуть. А эффект, надо сказать, отвратительный. Та сияющая женщина, которую я привыкла видеть в зеркале каждое утро, когда просыпалась вместе с Ави, исчезла, а вместо нее появилась какая-то трясущаяся стареющая леди с голубыми волосами и одутловатыми щеками – та, чья внешность безнадежно испорчена многими годами одиночества. Я вижу перед собой именно ту женщину, в которую я так боялась превратиться. Ту, которая доживает свой век, не имея понятия о любви. Она собирает хлебные корочки в газетный кулек и идет в парк кормить голубей.
Наконец приезжает Куинси. Она входит в прихожую, снимая свой белый шерстяной балахон. Она расчесывает свои короткие рыжие волосы, слипшиеся от дождя и снега.
– Ты выглядишь такой уставшей, дорогая, – говорит она. – Я рада, что ты снова дома.
Дэн Перри ласково тискает меня, ухватывает за подбородок.
– Ты все еще прелесть, Мэгги. Только совсем разбита.
– Спасибо, – отвечаю я и беру Куинси под руку. – Честно говоря, я ожидала такого любезного отношения.
Дэн вьется около нас. У него прекрасная фигура. Потом он исчезает на кухне.
– Я должен заморозить шампанское.
– Мне тебя очень не хватало, – говорит Куинси, усаживаясь в гостиной на один из диванчиков с ситцевой обивкой. – Я чувствовала себя такой беспомощной, когда это случилось. Мне хотелось сделать нечто большее, чем просто поговорить с тобой по телефону. Но я даже не могла двинуться с места. Ну, как ты, Мэгги?
– Да тебе ничего и не нужно было делать. Это было ужасно, и мне кажется, что будет еще хуже, потому что первый шок прошел, я все еще потрясена.
Дэн возвращается в комнату. Его черные глаза искрятся, когда он смотрит на Куинси, а потом на меня.
– Ты уже сказала ей?
– Еще нет, – говорит Куинси, хлопая его по руке. – Только собралась. Мэгги, тебе хотят предложить вести одно телевизионное нью-йоркское шоу, которое запланировано к эфиру этой весной.
– Разве это не грандиозно? – говорит Дэн. – Куча денег и свое собственное шоу. Ты объездишь весь мир, все самые знаменитые места. Ты получишь от этой работы колоссальное удовольствие.
Они внимательно смотрят на меня, ожидая хотя бы намека на какие-нибудь эмоции. Рада ли я, или мне не по душе это предложение? Но я только в недоумении
– Ну? – спрашивает Куинси и смотрит на Дэна.
– В каком смысле?
– Ну, разве ты не потрясена? – спрашивает Дэн.
– Нет, нисколько. Скорее даже раздражена тем, что ты вальсируешь здесь, полагая, что я должна прийти в восторг от какого-то шоу. Разве я должна как-то особенно реагировать? Кроме того, это все-таки моя жизнь, несмотря на то, что она процентов на десять наполнена вами.
– Никто и не говорит, что она не твоя, – мягко произносит Куинси. – Нам всего лишь пришло в голову, что тебе нужно отдохнуть вместо того, чтобы возвращаться на Ближний Восток и опять делать репортажи об этой войне. Мы подумали, что ты будешь рада сделать что-то значительное.
– Я уже делаю это, – огрызаюсь я.
– Ну, если под таким углом смотреть твои репортажи из Мариона, то ты права, – саркастически хмыкнул Дэн. – Но эта чертова дыра никак не сравнима с тем, что ты увидишь, путешествуя по миру – бывая в Париже, Лондоне, Риме и Афинах. Когда ты займешься этой новой работой, ты обо всем забудешь.
Меряя пространство перед окном, я едва держу себя в руках. Меня охватывает паника, когда я допускаю, что кто-то может отнять у меня часть моего мира, ведь в этой части – Ави Герцог.
– Послушайте! Я очень благодарна вам обоим, но мне нравится делать то, что я делаю. И я намерена вернуться на Ближний Восток.
Дэн совсем сникает и устало трет кулаком глаза.
– Я открою шампанское, – говорит он.
– Мэгги, – начинает Куинси, – я понимаю, как тяжело тебе от того, что случилось с Джоем, но ты должна постараться превозмочь это. Ты можешь зациклиться на этом, и я подумала, что новое назначение пойдет тебе на пользу.
– Я согласилась приехать сюда только потому, что наступило временное прекращение огня, и теперь лишь вопрос времени, когда сирийские войска пополнят ряды ООП. Драка разгорится снова, и когда это случится, нужен будет кто-то, чтобы делать об этом репортажи.
– Мэгги, остановись. Ведь ты не единственный репортер, которого они могут туда послать!
– Нет, я единственная, кто действительно разбирается в том, что может произойти. Все прочие питаются информацией из вторых рук. Вот им-то и следует поручить вести это шоу.
Дэн снова появился в комнате. На этот раз он держит поднос, на котором бутылка шампанского и три фужера.
– У меня есть для тебя новости, Мэгги, – говорит он, хлопая пробкой. – Дело в том, что нашей публике на все это наплевать. Они даже не в состоянии отличить шиита от еврея, а сунита от палестинца. Единственное, что их интересует, это могут ли они спокойно ездить в Европу без риска быть захваченными в заложники. Может быть, еще нефтяной кризис. В крайнем случае, еще вопрос, захватят ли коммунисты власть в мире. И то, последнее интересует их потому, что это может сказаться на рынке недвижимости. Пойми, Мэгги, телевидение в Америке – дело паскудное.