Новые Кроманьонцы
Шрифт:
— Но раз понадобилась моя цифровая копия, значит со мной что-то произошло. Или нет?
— Да тут столько всего произошло, что ты просто не поверишь, — серьезно сказал Корбен. — Как ты себя чувствуешь?
— Шум в голове, — ответил я. — Тяжело сосредоточиться.
Он удовлетворенно кивнул:
— Через шесть минут все пройдет. Пройдись!
Я с удивлением посмотрел на парня — похоже, он действительно наглый без меры. Но вслух я спокойно сказал:
— Да я вообще-то голый…
— Ну так оденься, — сказал он, безразлично пожав плечами,
Я оделся, повисла неловкая тишина
— Так что произошло? Зачем меня пересадили в это тело, которое, кстати, и не мое?! Вы научились выращивать гомункулусов?
— Гомункулус — био, — серьезно сказал Корбен. — А твое тело из неорганических полимеров.
Он шутит?
— Что значит «из полимеров»?! Я робот?
— Нет, конечно, — с ужасом в голосе ответил Корбен. — Роботы железные, ты не знал?
Говорил он серьезно, но у меня было ощущение, что это какой-то злой стеб.
— Ладно, — сказал я, — мозги-то мои?
— Конечно твои, — успокоил он меня. — Только находятся они у тебя в груди, и совсем не похожи на две пригоршни сморщенного желе, как ты привык думать о них.
— Я редко о них думал. И уж точно не как о желе.
— Ну, — тоном школьного учителя сказал Корбен, — тогда для тебя будет не сильным шоком узнать, что раньше в тебе заправляла химия, теперь рулит физика. Какая тебе разница? Биологический путь в любом случае себя исчерпал. Там слишком сложный процесс получения энергии, ее сохранения и использования.
Я помолчал. Потом все-таки задал вопрос, на который очень боялся получить ответ:
— А люди?.. Что с ними, их больше нет?
— Так мы и есть люди, — тоном наставника сказал Корбен. — Со всеми предрассудками, комплексами и недостатками. Но ты, наверное, про био?
— Я про тех, у кого слишком сложный процесс получения энергии.
Корбен усмехнулся:
— Эти тоже есть. И их пока что большинство.
— «Пока что»? Мы воюем?!
Господи, пусть он ответит «нет»!
— Это необязательно, — пожал плечами Корбен, — они и сами вымрут от своих болезней или перебьют друг друга рано или поздно. А может и нет. Мне они неинтересны. Поверь, у нас своих проблем полно. И чем быстрее ты это поймешь, тем лучше будет для всех нас.
Говорил он спокойно, как говорят о чем-то обыденном. Ну да, физика вместо химии, биология устарела и нужна только дикарям, которым грозит вымирание. Но что-то здесь было явно не так. И я, кажется, понял, что именно:
— Корбен, внутренние органы сейчас не нужны? Ни сердце, ни почки, ни легкие?
Он с готовностью кивнул:
— Желудок тоже не нужен. Как и органическая пища для него.
— А каким образом ты без легких и голосовых связок со мной разговариваешь? — поймал я его. — Корбен, давай-ка я тебе скажу, что будет лучше для нас обоих: прекрати этот дурацкий театр и расскажи, что произошло в действительности!
Корбен усмехнулся:
— А разве мы говорили обо мне?
Потом
— Но ты прав: био у нас тут нет вообще. Голос мой воспроизводится синтезатором, он в голове. Там же управление мимикой. Вопрос — можно ли общаться без акустики? Можно. И через полторы минуты эта способность у тебя подгрузится. А пульс пропадет. Раньше все возможности цифры человек получал сразу. Но это приводило к проблемам с психикой. Не всем, знаешь ли, радостно от того, что они бессмертны, — он беспомощно развел руками, как бы извиняясь за все человечество, — люди есть люди! Кстати, ты уже оценил главный плюс своего положения?
— Ты про бессмертие? — спросил я.
— Нет, бадди, — довольно улыбаясь, сказал Корбен. — Про то, что бриться каждое утро тебе больше не нужно!
Наверное, сам он считал свою шутку ужасно остроумной. Но мне так не показалось.
— А почему ты меня так называешь, ведь мое имя тебе известно? — я постарался поменять тему. Но меня ждал сюрприз:
— Это уже не твое имя, дружище, — с иронией ответил Корбен. — Оно бы досталось тебе при полной оцифровке. Когда биологический прототип уничтожается и никакой путаницы при этом не возникает. Но это не твой случай: ни на какие активы из твоей прошлой жизни ты рассчитывать не можешь. И на свое прежнее имя тоже.
А дальше было совсем странно: я по-прежнему видел Корбена перед собой, но сейчас у меня перед глазами появилась… Мэри Энн, мой бывший секретарь. Она была в форме офицера NAVY:
— Добро пожаловать на борт, сэр, — отдав честь, улыбнулась она.
Я в шоке посмотрел на Корбена, но он никак не отреагировал на ее появление! Это галлюцинация?
Мэри Энн была полупрозрачна и отчетливо я видел только ее верхнюю часть. Но улыбалась она вполне натурально, и мое замешательство ее, похоже, веселило!
Наверное, что-то отобразилось у меня на лице, потому что Корбен довольно усмехнулся:
— Что, появился Ассистент?
— Да, — неуверенно сказал я, — это Мэри Энн. Мы вместе работали раньше. А это Корбен Даллес, он…
— Он меня не видит, сэр, — подхватила Мэри Энн. — Я ваш личный ассистент, готова к работе двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю… как и раньше, — улыбнулась она.
Корбен Даллас церемонно склонил голову и, глядя куда-то в пустоту, сказал:
— Очень приятно, мэм. — Потом обратился ко мне, — если есть вопросы, то спрашивай, не стесняйся. Не меня, ее спрашивай.
— Кто такой Корбен Даллас, Мэри Энн? И откуда мне знакомо его имя, мы работали вместе?
— Нет, сэр. Корбен Даллас — главный герой фильма «Пятый элемент» 1997 года в исполнении Брюса Уиллиса, режиссер Люк Бессон. Это вымышленный персонаж, вы не можете его знать.
— Но этот парень более чем реален. Кто это? И почему он взял себе это имя?