Новые Кроманьонцы

Каганцев Игорь Яковлевич

Первый боец добежал до больших железных ворот в стене. На них лежал толстый слой пыли, казалось, их не открывали целую вечность. Длинный открыл крышку цифровой панели и ввел код. Створки легко и бесшумно открылись.

Но за воротами пространства почти не было: фонари высветили стену в метре от входа. Полковник облегченно вздохнул, но радость его была недолгой: слева от входа старший поднял люк и первым прыгнул в него. Все последовали за ним. Потом их бег очень часто прерывался многочисленными спусками и подъемами. Полковник очень гордился своей памятью, но найти дорогу назад он бы не смог никогда.

Чем

дольше они бежали, тем труднее становилось дышать: пот заливал глаза, рубашка плотно прилипла к телу. Полковник чувствовал, что скоро просто упадет и больше не встанет. А нужно держаться, сейчас все надежда только на собственные хладнокровие и находчивость. Нельзя ему терять сознание, никак нельзя!

КРЫСЫ БОЛЬШОГО ГОРОДА

ДЖИРДОН

Впереди показался свет, и он понял, что они у цели. Пора входить в образ! Отряд перешел на шаг, бойцы, наконец, сняли противогазы. У них были красные потные лица со спутанными мокрыми волосами.

Это пространство можно было бы назвать площадью, если бы оно не находилось глубоко под землей. Освещение исходило от уличных фонарей, прямо по полу к ним тянулись многочисленные кабели, с потолка свисали клетки с живыми желтыми птицами. Путь к площади проходил через деревянный мост, под которым с шумом бежала река.

Повсюду разбросаны деревянные поддоны, на которых сидели люди. Что сразу бросалось в глаза — это была молодежь, люди не старше тридцати лет.

В центре поддоны образовывали лестницу и по ним, как по ступеням, взобрался один из присутствующих и уселся на самом верхнем из них. Его отличала весьма странная прическа: длинные черные волосы только с правой стороны, а на левой, выбритой до зеркального блеска, красовалась тату в виде большой довольной крысы. Она лежала на боку, подперев голову лапой, и смотрела на мир со снисходительной усмешкой.

Парень казался чрезвычайно подвижным и ждал подходивших к нему бойцов радостно и нетерпеливо, постоянно ерзая и жестикулируя.

— Привет, Сардар! — закричал он. — Кого ты нам привел?

Длинный приветственно поднял руку, но ничего не ответил, пока все не перешли мост. Потом он направился к возвышению, а его бойцы разбрелись по площади, подсаживаясь на поддоны к знакомым.

Полковник и Корбен с Бадди остались со старшим.

— И ты здравствуй, Джирдон, — наконец ответил он. — За кем ходили, того и привели. Обошлось без потерь. И еще у нас трофей, — Сардар слегка вытолкнул полковника вперед, — подобрал на перроне во время операции. А там гражданские не гуляют. Считай это моим подарком.

Парень на возвышении подпрыгнул и радостно захлопал в ладоши:

— Спасибо, Сардар, спасибо! Я ведь очень люблю подарки, а мне их так редко дарят! Ну, давай распакуем, посмотрим, что там у тебя. Ты кто? — ласково обратился он к полковнику. — Как звала тебя мама, а? А что ты делал в подземке совсем один? Ты заблудился, малыш?

Потом его лицо внезапно исказилось яростью, он весь подался вперед и заорал, злобно наморщив длинный нос:

— Отвечай немедленно, тварь!

Полковник знал свою роль, потому все время стоял, кротко склонив голову. И, не глядя Джирдону в глаза, ответил тихим испуганным голосом:

— Меня зовут Нурлан Хашимбек, я с самого востока Халифата, мой господин.

Там тяжело жить, наша семья отправила меня в Измир на заработки. Сейчас я стажер путевого обходчика, и, если будет на то воля…

Полковник видел, как Сардар кивнул одному из своих бойцов, тот быстро встал, по ступеням подбежал к Джирдону и что-то ему передал. Что именно разглядеть было невозможно, боец заслонял видимость. Но когда он сбежал вниз, полковник похолодел: в руках у Джирдона было удостоверение, которое он выбросил по дороге. Теперь у него шансов больше нет. «Тем лучше, — мрачно подумал полковник, — обойдемся без театра».

— Говори, Нурлан — радостно закричал Джирдон, — у тебя такой интересный акцент! Расскажи нам еще про свой далекий край и про своих многочисленных родственников!

Полковник расправил плечи и поднял голову:

— Мое имя Хакан Кючук. Я участник боевых действий во время Войны с оккупантами, награжден орденом Полумесяца и Военной медалью за личное мужество. В настоящий момент я возглавляю Специальный отдел в чине полковника с непосредственным подчинением великому визирю.

Джирдон кивнул. Он больше не ерничал и не валял дурака, лицо его стало серьезным. И только глаза по-прежнему горели недобрым весельем.

— Я обладаю секретными сведениями, — продолжил полковник, — но сейчас они не стоят ничего. Мое тело не найдут на станции и, согласно инструкции, я буду считаться захваченным в плен. Вся информация, которой я обладаю, подлежит изменению в течение двадцати четырех часов, а личный состав моей службы будет немедленно расформирован.

Джирдон по-прежнему молчал, внимательно разглядывая полковника. Только глаза становились все злее, а лицо принимало неприятное хищное выражение.

— Но я в прямом подчинении великого визиря, — отчеканил полковник и обвел всех суровым взглядом, — и вижусь с ним каждую неделю. Я не могу обещать вам полное прощение. Но даю слово офицера, что сделаю все, чтобы ваше наказание, в случае добровольной сдачи, было минимальным. У вас будет нормальная еда, у вас будет нормальная работа, вы будете жить как нормальные люди.

Откуда-то сбоку он услышал смех. Потом смех послышался с другой стороны, скоро хохотала вся площадь. Даже суровый Сардар улыбался во все свое широкое лицо.

Серьезным оставался только Джирдон. Он оглядел всех и поднял руку, сплошь покрытую татуировками. Смех постепенно стих. Но все с предвкушением смотрели на него, ожидая продолжения веселья.

Однако Джирдон и не думал шутить.

— Ты не поверишь, полковник Хакан Кючук, — проникновенно сказал он, пристально глядя ему в глаза, — но мы сюда пришли именно для того, чтобы жить как нормальные люди.

Толпа радостно загудела, но Джирдон опять поднял руку, требуя тишины.

— Вы называете нас крысами… и вы правы! — он повысил голос, что бы слышали все. — Мы и есть крысы, крысы большого города! Мы никого не спрашиваем, как нам жить, что нам есть и кому молиться. Все, что нам нужно мы берем без разрешения. И у нас все есть! — Джирдон пристально посмотрел в глаза полковнику, и его лицо опять стало хищным и злым. — Однако, здесь скучно. У крыс не бывает театров, но их сейчас нет и у вас. Зато вы устраиваете публичные казни, и на них приходят тысячи людей. А нам кого казнить? — Он сделал паузу и обвел глазами притихшую толпу.