Новые небеса

Завацкая Яна

Он помолчал.

– Но с другой стороны, нам-то чего брать пример... Ты просто очень чувствительная. Все глубоко к сердцу берешь. А мы дейтрины. Нам бояться нечего, у нас впереди только Царствие Небесное. За нами -- Дейтрос. Это сейчас еще из-за Эрмина такая нервная обстановка. И вообще в последнее время как-то навалилось. Вот ты еще попала в прошлый раз... А так, знаешь... ты посмотри, когда у тебя смены после Возрождения, я возьму отпуск -- и мы с тобой в Кейвор смотаемся. Там очень красиво...

– Кстати, а куда мы едем?
– сообразила Ивик. С эстакады они съехали на одно из боковых ответлений, но это не был тивел Кельма, они находились рядом с

Центром.

– А мы в Эйнорд едем. Сходим в ресторан с тобой. Зря я, что ли, завел себе любовницу, как ты считаешь?

Под ногами лежали тридцать этажей Эйнорда -- гигантского торгового центра, крупнейшего в Маане. За тонкой невидимой стенкой у ног Ивик -- темно-синяя пропасть, вся в огнях. Тусклые цепочки звезд сверху, две неравные цветные луны; снизу город, в золотом и пестром сиянии, отсюда не различить ни окон, ни уличной иллюминации, город до самого горизонта сиял, словно центр галактики. В центре узкой готической стрелой, озаренной снизу, взлетала башня старой Регистратуры. И новая Колыбель на востоке нависла радужным исполинским столбом.

– Я даже не знаю, что, - растерянно сказала Ивик, посмотрев на пластинку меню.

– Давай я помогу. Что-нибудь существенное, ты же с работы, и не ела ничего? Мясо, рыба?

Ивик что-то отвечала. Кельм тыкал пальцами в электронную пластинку, делая заказ. Потом оба они откинулись в креслах, молча созерцая город. Минут через пять поспела официантка с закусками -- безалкогольный крэйс, бокалы, ломтики разнообразных овощей на широких тарелках. Еще через четверть часа подали ужин. У Кельма на блюде дымилось что-то мясное, большие, красные ломти, горки из овощей и чего-то еще неясного. Ивик минут пять только изучала свою тарелку, пробуя то одно, то другое. Рыба была перемолота в фарш и уложена кольцами, в центре каждого кольца -- шарик из овощной начинки; дары моря свободно раскинулись по тарелке, на широких темно-зеленых листьях, в полукольцах лука и ломтиках лимона. Еще на столике оказался подносик с нарезанным сыром восьми сортов; маленькая бутылочка вина. Немного алкоголя в крови у водителя допускалось, Кельм тоже позволил себя половинку бокала.

Кельм ел очень красиво. Как и вообще все делал. Ивик время от времени поднимала глаза и любовалась на него.

– Что тебе пишут?
– спросил он. Подразумевалось -- из дома.

– Фаль пишет, не знает, сдаст ли математику. Лодырь он у меня. Может, придется последний год повторять. С другой стороны, это меня не очень расстраивает, учитывая, что он гэйн-велар. Шет наоборот радует. Пишет работу в соавторстве с каким-то иль Греем, вроде, это у них большая величина. Сидит в лаборатории безвылазно. Миа... скучает. Про работу ничего не пишет. Вообще почему-то Миари больше всех жаль. Марк...

Она умолкла. Марк написал нейтрально. Все хорошо, все здоровы, сдали объект, летом обещают отпуск. Даже не написал "целую" в конце. Что, впрочем, и хорошо. Еще угрызения совести начались бы. Ивик ответила ему таким же нейтральным отстраненным письмом.

– А мне опять ничего не написали. Мама болеет... Мне кажется, они как-то уже примирились с тем, что меня нет. Как похоронили.

– Если бы с мамой что-то, они написали бы.

– Да, - согласился Кельм, - поэтому я исхожу из того, что у них все хорошо.

Ивик чуть повернулась в крутящемся кресле, и смотрела теперь не на город под ногами, а на ресторанный зал. Маме Кельма восемьдесят два. И болеет. Отработанный материал, клиентка Колыбели -- конечно, если бы они жили здесь. И не были богаты. Вон за соседним столиком пожилая супружеская пара. Доброе,

умиротворенное выражение лиц. У старика прямая спина, и почему-то кажется, что это бывший офицер. Причем эта мысль не вызывает вспышки ненависти, наоборот, уважение, как будто это бравый и гуманный герой одного из здешних многочисленных сериалов (а не реальный дорш -- трусливый, мнящий себя сверхчеловеком, ни на что не способный даже на Тверди, готовый громоздить трупы "неполноценных" не задумываясь).

У женщины в ушах черные опалы. Красивый контраст -- зачесанные назад белые волосы, светлые глаза и черные, приковывающие взгляд драгоценности в ушах.

Этим тоже нет необходимости идти в Колыбель.

И совесть их чиста.

Ведь если кто-то другой идет в Колыбель -- это свободный выбор того, другого. За него никто не несет ответственности, правда? Не скопил денег -- его проблемы. В Колыбель под конвоем не ведут. Правда, могут забрать в атрайд, и там довольно быстро сумеют подвести к мысли, что это -- лучший выход. Но и это будет свободный выбор.

На Свободный Выбор можно молиться, как на идола, подумала Ивик. И еще -- это отличная затычка для совести.

Ивик тихонько доедала с тарелки и осматривала зал. Они не говорили больше, но и это было хорошо. С Кельмом и молчать хорошо. Он прав, Ивик чувствительна. Она легко начинает думать так же, как окружающие. Ведь здесь же хорошо. Как в раю. Прилично одетые люди смакуют приятный ужин. Дорогие туалеты дам, драгоценности; коллекционные костюмы мужчин. Бесшумно снующие официантки в коротких серебристых халатах, все сплошь красавицы. Только музыка портит впечатление своей попсовостью, но она здесь по крайней мере не назойливая, тихая. И в конце концов, не осуждать же людей за то, что у них есть только вот такая музыка?

Здесь -- вершина дарайского блаженства, под ними -- тридцать этажей счастья. Огромных дешевых супермаркетов, распродаж, гор уцененной одежды, сумочек, украшений, залежей шоколада, пирамид дешевой фантастической техники, россыпей детских игрушек. Маленьких пронзительно уютных салонов, в манекенах и диванчиках, в зеркалах, с дорогими коллекционными вещами. Все, что угодно -- на любой вкус, на любой кошелек. Демократично -- для миллионера и даже для сибба.

Вокруг этой башни -- сама Дарайя. Мир, где этим людям -- хорошо, мир, который их полностью устраивает. Он ужасен? Да нет же. Не всем доступны даже вещи с дешевых распродаж? Ну и что, а почему все должно быть доступно всем? Это, наверное, нормально, когда одни живут в сотни раз лучше, чем другие. Не завидовать же, правда? Колыбели? Это свободный выбор человека. Если ему плохо, если он не хочет жить -- он всегда может с достоинством уйти из жизни. Атрайды? Местных-то в них содержат в прекрасных условиях; да и сама идея -- не наказывать преступника, а помочь ему вылечиться и социализироваться... по сравнению с дейтрийскими лагерями.

Вангалы? Ну и что, а почему на войну надо посылать нормальных людей? Это хороший выход. Им безразличны боль и смерть. Их никто не любит и не ждет. Вот и пусть...

Поведение за пределами своей страны, агрессия, эксплуатация и подчинение Лей-Вей? Не будем о мелочах, подумаешь, какие пустяки. Так все делают. Дейтрос все равно хуже.

А так Дарайя -- красивый, хороший, добрый мир. Безопасность. Счастье.

И этот мир мы хотим взорвать, подумала Ивик. С минуту она держала в голове только эту мысль, неприятную, словно чужеродную. И поняла, отчего ни разу -- и даже сейчас -- не испытала в Дарайе хотя бы относительного покоя.