Новые приключения искателей сокровищ
Шрифт:
– Эй! Малыши, вы где?
Мы замерли, как мыши, и услышали, как Джейн говорит, что мы, должно быть, ушли. Это Джейн не получила вовремя письмо, и это ее фартук испачкали чернилами.
Потом мы услышали, как Арчибальд ходит по всему дому и ищет нас. Отец был на работе, дядя – в своем клубе, а мы – наверху. Арчибальд остался совсем один. Мы могли бы часами наслаждаться его замешательством и растерянностью, но как раз в тот момент, когда Арчибальд стоял на лестничной площадке под нами, Ноэль случайно чихнул –
– Я знаю, где вы, – сказал Арчибальд. – Дайте-ка мне туда подняться.
Мы осторожно промолчали. Тогда он сказал:
– Ладно, я пошел за стремянкой.
Этого нам не хотелось. Нам не запрещали делать веревочные лестницы и играть на чердаке, но, если он принесет стремянку, Джейн узнает о нашем тайнике, а есть вещи, которыми предпочитаешь не делиться. Поэтому Освальд открыл люк и, прищурившись, посмотрел вниз. Там стоял Арчибальд с его идиотской стрижкой.
– Мы позволим тебе подняться, если ты пообещаешь нас не выдавать.
Он пообещал, и мы спустили веревочную лестницу. Сейчас вы поймете, каким мальчиком он был, потому что стоило ему подняться, как он начал ворчать из-за того, что пришлось лезть по лестнице. Потом ему захотелось поиграть с краном. Но Освальд знает, что лучше этого не делать.
– Осмелюсь предположить, что вам, маленьким деткам, запрещают трогать краны, – сказал Арчибальд. – Но я знаю о сантехнике все.
Освальд не смог удержаться и тоже немного поиграл с трубами и краном. Потом мы спустились вниз. Все шансы и дальше играть в разбойников улетучились.
На следующий день, в воскресенье, выяснилось, что с потолка течет. Текло медленно, но верно, и в понедельник утром послали за сантехником. Освальд не знает, случилась ли течь из-за Арчибальда, зато знает, что произошло после.
Думаю, наш несносный кузен нашел стихотворение, которое начал сочинять о нем Ноэль, и подло прочитал без спросу. Вместо того чтобы поговорить об этом с Ноэлем, он начал подлизываться к нему и дал ему авторучку за шесть пенсов. Авторучка понравилась Ноэлю, хотя ему не стоит пытаться писать стихи чем-то кроме карандаша, ведь он всегда облизывает кончик того, чем пишет, а чернила, наверное, ядовиты.
После обеда Арчибальд с Ноэлем совсем сдружились и куда-то ушли вместе. Вернувшись, Ноэль почему-то очень важничал, но не сказал нам почему, а Арчибальд ухмылялся так, что Освальду захотелось дать ему подзатыльник.
Совершенно неожиданно мирную тишину счастливого дома в Блэкхите нарушили крики. Слуги бегали со швабрами и ведрами, вода потоком лилась с потолка дядиной комнаты, а Ноэль побледнел, посмотрел на нашего непривлекательного кузена и сказал:
– Пусть он уйдет.
Элис обняла Ноэля и сказала:
– Уходи, Арчибальд.
Но
Тогда Ноэль заявил, что жалеет, что родился на свет, и, дескать, что скажет отец.
– В чем дело, Ноэль? – спросила Элис. – Просто скажи нам, и мы все за тебя заступимся. Что он натворил?
– Вы не позволите ему меня обидеть, если я расскажу?
– Держи язык за зубами, – велел Арчибальд.
– Он заставил меня подняться на чердак и сказал, что это секрет и чтобы я помалкивал. Я о нем не расскажу, но это я виноват, что теперь льется вода.
– Ты вправду это сделал? Юный осел, я просто пошутил! – сказал наш отвратительный кузен и засмеялся.
– Я не понял, что ты велел сделать Ноэлю? – спросил Освальд.
– Он не может ничего рассказать, потому что пообещал. И я тоже не расскажу, если ты не поклянешься честью дома, о которой так много болтаешь, что никогда на меня не наябедничаешь.
Видите, каким он был? Мы никогда не болтали о чести дома, разве что сказали об этом разок еще до того, как узнали, насколько Арчибальд глух к таким понятиям, как честь. Еще до того, как поняли, что никогда не захотим называть его Арчи.
Нам пришлось дать обещание, потому что Ноэль с каждой минутой зеленел все больше и уже захлебывался плачем, а отец или дядя в любой момент могли с пеной у рта потребовать объяснений. А объяснить, что случилось, никто из нас не мог, кроме Ноэля, да и он был в таком состоянии, что от него ничего не удавалось добиться.
Поэтому Дикки сказал:
– Ладно, скотина, обещаю!
И мы все тоже пообещали.
Арчибальд сказал, растягивая слова и нащупывая усы, которых не было (надеюсь, они у него вырастут только в глубокой старости):
– Вот что получается, когда пытаешься развлечь тупых детишек. Я рассказал глупой зверушке о людях с кровотечением и о том, что кровь останавливают, полностью перерезая сосуд. Он спросил: «Значит, водопроводчик точно так же чинит протекшие трубы?» Он сказал еще, как обрадуется ваш папаша, обнаружив, что всё починено. А потом пошел и перерезал трубу.
– Ты сам мне велел, – сказал Ноэль, зеленея еще больше.
– Иди с Элис, – сказал Освальд. – Мы всё уладим. И Ноэль, старина, ты должен сдержать слово и не стучать на этого подлого пса.
Элис увела Ноэля, а мы остались с ужасным Арчибальдом.
– Что ж, – сказал Освальд, – я не нарушу слова, как и все остальные. Но мы больше никогда с тобой не заговорим до самой смерти.
– Ох, Освальд! – воскликнула Дора. – Солнце уже заходит, что делать?
– Пусть себе заходит, – яростно сказал Дикки. – Освальд не говорил, что мы будем злиться вечно, но я полностью согласен с его предложением. Я не разговариваю со скотами… Даже в присутствии взрослых. Мне плевать, что они подумают.