Новые приключения во времена Людовика XIII
Шрифт:
– Вы оглядываетесь, сударыня? Вы, что же, спешите?
– ядовито спросил тем временем де Рон. Он был из той нередкой породы мужчин, которые, чем больше им женщина нравится, тем жестче и наглее ведут себя с ней.
– Да, меня ждут, сударь!
– Ха! Вас будут ждать столько времени, сколько понадобится мне для нашего разговора - мне хотелось бы поговорить о нас с вами, милая маркиза!
– Мне не о чем говорить! А тем более, о нас с вами!
– Насмехаетесь, сударыня!? Но я заставлю вас меня слушать благосклоннее, не будь я барон де Рон!
Он
– Не буду я к вам благосклонной, де Рон! Вы мне надоели!
– Нет, вы будете со мною любезны, любезная г-жа де ла Шпоро! Я более чем уверен, ваш батюшка, наконец, оценит ту честь, которую верный друг Его высокопреосвященства кардинала Ришелье оказывает его дочери, желая стать ее супругом и господином!
– Только этого не хватало!
– Да, да! Моя дружба и покровительство кое- что значат в этом городе, черт возьми!
– Да оставьте вы меня, ради бога!
Совсем рядом раздался звон вырванной из ножен шпаги и в то же мгновенье молодой, звонкий от гнева голос произнес:
– Сударь, вы должны быть по - вежливее с дамой!
Гвардеец резко обернулся и расплылся в притворной улыбке. Но, казалось, он был удивлен, что кто- то обращается к нему в таком тоне. Прямо в глаза ему глядел тот самый мушкетер, высокий, стройный, очень красивый человек.
– Какого черта вам здесь надо, сударь?
– огрызнулся де Рон, все-таки выпуская руку Джулии.
– Вы невежливы с дамой, и я считаю своим долгом вас проучить!
– произнес мушкетер учтиво с едва уловимым южным акцентом. Он взглянул в широко раскрытые глаза Джулии и слегка улыбнулся сладкой, ласковой улыбкой, которая медленно расцвела у него на четко очерченных решительных губах.
Ему было не более 25 лет. Высокий, худощавый, изящный, он мог любого заставить обратить на себя внимание. Голубой бархатный камзол с обилием кружев под лазоревым с серебряными галунами плащом мушкетера выдавал человека, привыкшего по праву высокого титула или высокого положения к определенному изяществу. Светлые волнистые волосы, модные тонкие усы и бородка очень красили его лицо, не терявшее из-за ласковой белозубой улыбки ни мужества, ни благородства. Его очень красивые, миндалевидной формы голубые глаза жителя Прованса казались почти прозрачными, но стоило мушкетеру сдвинуть брови, как сейчас, они сверкали гневом и возмущением.
– Ах, вы еще и учить меня вздумали!
– воскликнул распаленный ревностью де Рон. Он перехватил восхищенный взгляд, брошенный мушкетером в сторону маркизы.
– Шпагу наголо, сударь!
– К вашим услугам, господин грубиян!
Они оба встали в позицию для боя, резко скрестили клинки. Джулия без сил прислонилась к каменной стене старого, истонченного жучком заколоченного дома, перед которым стремительно разворачивалось это яркое действие. Ee словно парализовало от страха. Неужели эти неугомонные рубаки-мужчины
– Г-да!
– заметалась она между ними.
– О, боже, прошу вас, прекратите дуэль! Разве вы забыли об эдикте, запрещающем дуэли, господа! Вы же можете умереть или быть арестованными!
– Умереть на глазах вашей милости - наслаждение для меня!
– отозвался мушкетер ласково.
– Черт возьми!
– прорычал де Рон, распаляясь еще больше, глянув на выразительное личико маркизы де ла Шпоро. Жули кусала губы от страха и затуманенными влажными глазами глядела на своего неожиданного незнакомого защитника.
Дуэль началась. Мушкетер был необычайно ловок. Истинные ценители благородства в поединке пришли бы в восторг от его молниеносных выпадов, красивых отступлений и выдержанности темпа боя. Но зевак, и это было уж чистое везение, рядом пока не было, хотя такое счастливое положение дел не могло оставаться долгим - пронзительный звон шпаг рано или поздно привлек бы внимание патруля и тогда… О, Джулия боялась даже подумать об этом, не в силах оторвать взора от разворачивающегося перед ней смертельно опасного действа!
Де Рон не выдерживал высокого темпа боя своего противника и начал задыхаться. Мушкетер же, не выказывая видимых признаков утомления, теснил его все сильнее, вынуждая того почти прижаться спиной к стене старого дома. Гвардеец забеспокоился и начал делать досадные ошибку за ошибкой. Все чаще оружие мушкетера оказывалось в опасной близости от груди и живота де Рона. Шпаги яростно звякнули еще раз, высекая искры, и де Рон, получив удар в бедро, охнув, медленно осел на мостовую.
– О, боже!
– прошептала Джулия потрясенно.
Мушкетер опустил оружие, обернулся к ней и нежно улыбнулся. Пленительная многозначительная улыбка на его красивых губах наполнила сердечко Джулии необъяснимым восторгом и блаженством. Она потупилась. Он хотел что- то сказать, глубоко вздохнув, но в этот неповторимый момент де Рон, сделав яростное последнее усилие, в броске применил испанский удар снизу. Этот удар считался смертельным. Шпага де Рона зло сверкнула на солнце. Мушкетер в последний момент попробовал отразить удар, но не очень успешно. Джулия пронзительно закричала. Кровь из раны в груди мушкетера брызнула ей на платье.
– Негодяй!- прошептал незнакомец и рухнул в пыль у ног Жули.
– О, нет! нет!- кричала маркиза, заломив руки. Только что она была пленена красотой и мужеством мушкетера, и вот он бездыханно лежит у ее ног. Она и сама не знала, почему так кричит, бросившись перед ним на колени, схватив его руку, и почему сердце ее разрывается от нестерпимой душевной боли! Она не знала этого молодого красивого человека, своего нежданного защитника, еще даже не знала, и уже потеряла!
– Не беспокойтесь, г-н мушкетер жив!- заявил подбежавший тем временем кучер маркизы.- Он только ранен.