Новые работы 2003—2006
Шрифт:
«…Сверкнули вовсе не сонные, а, наоборот, изумительно колючие глаза» («Роковые яйца», II, 69).
«Глаза у акушерок засверкали от воспоминаний» («Тьма египетская», I, 116).
«Зубы видения сверкали…», «Ее зубы вновь сверкнули»,
«Радость сверкнула в волчьих глазах».
«…И только видно было, как тревожно сверкнули в сторону восторженного самокатчика, сдавленного в толпе, глаза, до странности похожие на глаза покойного прапорщика Шполянского…» («Белая гвардия», I, 226–227, 370, 393).
«Женщина сияла глазами» («Стальное горло», I, 99).
«Ангел, искрясь и сияя, объяснил» («Роковые яйца», II, 70).
«– Так, – сказал Рудольф, и глаза его сверкнули»; «Сурово сверкая стеклами пенсне…»; «Рудольф сиял и встретил меня теплым рукопожатием»; «…Глаза его пылали» («Тайному Другу», IV, 566, 567, 569, 570).
«Краска проступила на щеках издателя, глаза его сверкнули, чего я никак не предполагал, что это может быть».
«У Рудольфи сияли глаза. Дело свое, надо сказать, он любил»; «– Пожалуйста, пожалуйста, – сказал, сияя, Рудольфи»; «– Он говорит, что кончил церковно-приходскую школу, – сверкая глазами, ответил Рудольфи…».
«– Теперь вы наш, – решительно продолжал Стриж. Глаза его сверкали».
«Вошел полный, средних лет энергичный человек и еще в дверях, сияя, воскликнул:
– Новый анекдот слышали? Ах, вы пишете?
– Ничего, у нас антракт, – сказала Торопецкая, и полный человек, видимо, распираемый анекдотом, сверкая от радости, наклонился к Торопецкой».
«Так делать не годится! – озлобленно утверждала дама, и глаза ее сверкали».
«– Так ведь Ивану-то Васильевичу пьеска не понравилась, – сказал Ликоспастов, и глаза его сверкнули…».
«Маленькая шляпка лихо сидела на седеющих волосах дамы, глаза ее сверкали под черными бровями и сверкали пальцы, на которых были тяжелые бриллиантовые кольца».
«– Орел! –
«– Ах, это был золотой век! – блестя глазами, шептал рассказчик».
«Даже в полутьме было видно, как сверкают глаза Пилата» («Мастер и Маргарита», V, 135, 315).
«Улыбка постепенно сползала с его лица, и я вдруг увидел, что глаза у него совсем не ласковые»;
«И тут я отчетливо прочел в глазах Ивана Васильевича злобу»;
«Но страшнее всех было лицо Ивана Васильевича. Улыбка слетела с него, в упор на меня смотрели злые огненные глаза» («Записки покойника», IV, 490, 503, 504).
«Хитрость фининспектора не ускользнула от Варенухи, который спросил, передернувшись, причем в глазах его мелькнул явный злобный огонь…»; «… Лишь только увидела кота, <…> со злобой, от которой даже тряслась, закричала» («Мастер и Маргарита», V, 153, 51).
Общее для четырех из пяти примеров – злобой (или близкой к ней эмоцией), и именно в глазах, неожиданно и потому необъяснимо для собеседника-наблюдателя сменяется дружелюбная улыбка или индифферентность. Создается ситуация не просто неприятная, а непонятная и зловещая. Ее крайнее выражение – «невиданная злоба» появляется из сугубо мирных лопухов:
«Лишенные век, открытые ледяные и узкие глаза сидели в крыше головы и в глазах этих мерцала совершенно невиданная злоба» («Роковые яйца», II, 98).
Или – у «человека в тулупе» обнаруживаются
«маленькие глазки, из которых сочится ненависть» («Белая гвардия», I, 314).
Это «приспособление» (пользуясь театральным жаргоном) почти автоматически придает повествованию динамику. (Вариант – столь же резкая и неожиданная смена в ранее приведенном примере – из другого блока, № 20: «…Вовсе не сонные, а, наоборот, изумительно колючие глаза» – «Роковые яйца», II, 69).
В ослабленном виде –
«Я злобно и мрачно оглянулся на нее и сказал:
– Попрошу камфары…
Так, что Анна Николаевна с вспыхнувшим обиженным лицом сейчас же бросилась к столику…» («Полотенце с петухом», I, 79).
«Неизвестный шел багровый, дрожа и покачиваясь, молча и выкатив убойные, угасающие глаза» («Самогонное озеро», II, 322).