Новые русские бесы
Шрифт:
В. ХОТИНЕНКО: Конечно.
С. ГАРМАШ: У нас четвертая картина.
К. ЛАРИНА: А что было?
В. ХОТИНЕНКО: У меня с ним был первый мой проект, еще ученический достаточно. Это было уже взрослое кино «В стреляющей глуши». И мы с Сережей там уже достаточно хорошо познакомились. Во всяком случае, для меня было уже ясно, что я буду теперь снимать, пока он не скажет «нет».
С. ГАРМАШ: Потом был «Страстной бульвар».
В. ХОТИНЕНКО: Там была роскошная роль Сережи Гармаша. Он играл писателя.
К. ЛАРИНА: Но фильм какой-то разваленный получился.
В. ХОТИНЕНКО: Есть разные точки зрения на него, но мы любим этот фильм.
С. ГАРМАШ: Да.
К. ЛАРИНА:
В. ХОТИНЕНКО: Да.
С. ГАРМАШ: Я там играю писателя. Мне это очень редко удавалось в кино. С вами как встречаешься, вы говорите только про ментов и про военных. А там я играл писателя, и мне очень дорога эта роль. А потом мы работали в картине «По ту сторону волков».
К. ЛАРИНА: Это телевизионный проект?
В. ХОТИНЕНКО: Да, но нам там удалось кое-что сделать. И вообще, это даже не предмет для разговора. Пока у Сережи будет находиться время и желание, я буду с ним работать.
С. ГАРМАШ: Мы и сейчас уже находимся в договорной связи по работе.
К. ЛАРИНА: Я хочу с помощью наших слушателей вернуться к фильму, о котором мы говорим. Здесь есть несколько вопросов. Мне кажется, они важные. Пишет нам бывший подводник Николай. «Вы беседуете все время с офицерами, снимая фильмы о военных, а надо беседовать с матросами срочной службы, которые несут на себе все тяготы. Тогда и фильм будет правдивый».
В. РАММ: Консультантами всегда генералы, майоры.
В. ХОТИНЕНКО: Может быть. Во-первых, это тоже необходимо. Потому что моряк не даст разрешения на съемки на атомном крейсере «Петр Великий». Мы должны, и это совершенно естественно, потому что организационные вопросы решают адмиралы. Моряки их не могут решить. Но у нас в картине есть замечательный кадр построения, когда на палубе лодки, перед походом стоит экипаж. И там половина экипажа настоящая, ребят с этой лодки, и половина наших актеров. Ровно пополам. Никто не отличит, если не сказать, кто актер, а кто нет. Они перемешались. И мы с ними, естественно, общались. Еще бы, не общаться с ними! Но общаться нужно на самом деле со всеми, потому что это разные точки зрения на предмет. И чем больше мы узнаем точек зрения на предмет, который мы исследуем, тем лучше.
К. ЛАРИНА: А подводники смотрели ваши фильмы?
В. РАММ: Да, я хотела спросить. Вчера после просмотра они обступили, что-то горячее обсуждали с вами.
В. ХОТИНЕНКО: Я не буду передавать деталей того, что говорят. Важно, чтобы они эту картину приняли.
К. ЛАРИНА: Они приняли?
В. ХОТИНЕНКО: Да. Сейчас, на этом этапе да. Но еще надо, чтобы много посмотрели. Нам нужно все-таки достаточно определенно знать реакцию именно моряков и подводников в частности, потому что картина, в первую очередь, для них. Все-таки это им реверанс. Это обращено к ним, это про них.
В. РАММ: А были цензуры изъятия из сценария или из фильма? Как реакция ВМФ на этот проект?
В. ХОТИНЕНКО: Один из самых фантастических моментов работы над этой картины следующий. Заявляю. Сценарий тому самому начальству, которое так обсуждается, не нравился. Он им не нравился.
В. РАММ: А по каким соображениям не нравился?
В. ХОТИНЕНКО: По идеологическим. Вопрос другой. Они помогали нам так, как будто это было их любимое детище. Этот вопрос разрешить невозможно. Поэтому все разговоры о цензуре здесь практически неуместны. Да, может быть, до сих пор что-то может нравиться или не нравиться. Но мы им, все вместе, обещали, что мы не будем ерничать, мы постараемся показать настоящих людей. И мы, я думаю, это сделали, и поэтому наша совесть чиста. Конечно, не хотелось бы, чтобы какие-то эпизоды там появлялись,
В. РАММ: Фильм «72 метра» еще замечателен тем, что очень здорово в нем применены современные кинотехнологии. Действительно, ощущение той мины, которая ползет, подкрадывается к лодке, сама лодка… Фильм о фильме. Я думала об этом. Кажется, что все это снято под водой. Это все современные компьютерные технологии. И это вкрапление было новостью в работе? Как все это сделать, чтобы эта компьютерная графика стала одушевленной, живой, как будто настоящая? Это у нас такие талантливые ребята?
В. ХОТИНЕНКО: Да, теперь я могу твердо сказать. После опыта картины «72 метра» могу уверенно сказать, что у нас уже есть очень талантливые ребята, способные делать графику на каком угодно уровне. В этой картине это обязательно входило в задачу. Вы знаете следующую проблему, что даже если наша картины пробиваются в прокат, то это либо боевики какие-нибудь… А такое кино еще не находит места. Даже вроде иногда дадут возможность показать, а народ почему-то не смотрит. Мы постарались в этой картине оснастить ее и техническими средствами, придать ей признаки блокбастера.
К. ЛАРИНА: Современного кино.
В. ХОТИНЕНКО: Да, яркого современного кино с блестящими актерами. Если сейчас это кино не смотрят, я тогда просто перестану вообще что-либо понимать… Что же касается нас самих, нам нужно было понять, почему люди идут служить в подводный флот.
С. ГАРМАШ: Почему они не уходят оттуда, почему они там живут, как, какими силами, что их там держит. Такой эпизод. Подходит к нам во время съемок молодая девушка, жена офицера. Естественно, ей интересно. Она что-то спрашивает про кино, про Москву и вдруг говорит: «А у нас с мужем есть дом в средней полосе России. Там у нас родственники, свой дом». Я думаю, почему она это говорит. «И мы туда поехали с мужем два года назад». Я говорю: «Ну?» – «Мы не смогли». Я спрашиваю: «И что, вернулись?» – «Да, конечно, вернулись». – «Почему?» Ответ, такой взгляд… Нужно видеть, какой при этом ответе идет взгляд. Она говорит: «Тянет сюда».
В. ХОТИНЕНКО: Знаете, я до этого никогда не был в Мурманске. Мы попали в золотую осень. Я обалдел! Пока мы ехали из аэропорта в Мурманск, это необыкновенная красота и тайна! Это, я думаю, тоже имеет большое значение.
С. ГАРМАШ: Безусловно.
К. ЛАРИНА: Я, кстати, там была, и в Мурманске, и в Североморске. Мы туда ездили с концертами, еще когда я училась в институте. Мы были и на подводных лодках, и знакомились мы с замечательными ребятами, которые там служат. Я с Сережей соглашусь, что есть какая-то мистика в преданности этому выбору. Это даже профессией не назовешь, это какой-то выбор человека. Правда?
С. ГАРМАШ: Безусловно.
К. ЛАРИНА: В этом есть какая-то мистика, и абсолютно неважно, что творится со временем, какая это страна, великая держава или Россия. Это неважно для этих людей, потому что этот выбор они делают совсем на другом уровне.
В. ХОТИНЕНКО: Ведь это, наверное, сродни… Про моряков, может, и немного снято картин, а про любовь очень много. И что, кто-нибудь рассказал про эту тайну что-нибудь нам? Рассказать-то рассказали, но тайну кто-нибудь разгадал? Нет. Потому что есть вещи неразгадываемые. Мы просто можем к ним обращаться, ими подпитываться, крутить в руках, как тайну, с разных сторон на нее смотреть, но разгадать не сможем. Я думаю, природа этого их выбора такая же. Это, в общем, любовь.