Новые русские бесы
Шрифт:
В. ХОТИНЕНКО: Знаешь, я эту сцену придумал, беседуя с продюсером Максимовым. Когда я думал, когда я еще не знал, возьмусь я за это дело или не возьмусь, потому что я представлял, что нас ждет, и я даже не смог предвидеть до конца, что нас в конечном счете ожидало. Но, когда я понял, про что, эта сцена у меня – я ее не придумывал в кабинетной какой-то тиши. Мы разговаривали, и она у меня придумалась. Вот там наверху где-то танцуют танго, вот эта уходящая жизнь, мальчик поет, панорамой стоит внизу человек, и вот тогда мне придумалось «Твари! Твари!». Вот это наши проблемы, до сих пор не разрешенные на самом деле. Вот это и есть…
М. АНТОНОВ:
В. ХОТИНЕНКО: Да, нет, нет, мы это учитывали, естественно. Слава богу…
М. АНТОНОВ: Ну как? Человек, по крайней мере, должен знать, что эти вот нижние чины, которые приходили, они не имели даже права в кинотеатр зайти. Им было запрещено, то есть «нижние чины не допускаются». Нужно знать, что приходило много отравленных вот этим.
В. ХОТИНЕНКО: Нет, нет, нет и ни в коем случае. Вы знаете, даже насколько серьезно все-таки Солженицын эту тему в книгах, подробно, и то, наверное, он не все написал. И нельзя объять необъятное. Нельзя тему, которую мы хотим просто открыть как неизвестную войну, нельзя ее перегружать информацией. Ни в коем случае. Это труба. Это никто не будет смотреть. Нам нужно было найти некую форму, может быть, чуть-чуть компромиссную и облегченную. Но чтобы люди все-таки прикоснулись к этой теме. Чтобы люди открыли эту книжку. Для начала они открыть должны были эту книжку. А там много забавных эпизодов, мы просто не успели их снять. Объявление в парке: «Собакам и нижним чинам вход воспрещен». Там много. Но мы зато открыли все-таки много совершенно свежих фактур. Мы показали гонки (из того, что уже зрители увидели). Мы показали, что были гонки автомобильные. Это действительно так. В Санкт-Петербурге.
К. ЛАРИНА: А где это все собирал, весь этот реквизит, эту технику удивительную?
В. ХОТИНЕНКО: Ой, это всей передачи вашей не хватит. Ну, ты понимаешь, у нас автомобилей осталось всего два с половиной на всю нашу одну шестую часть суши. Два с половиной. Поэтому мы вынуждены были, подчеркиваю, не для красивой жизни, ездить снимать сцены, связанные с автомобилями, все, что как-то имело к этому отношение, ездить в Чехию снимать.
К. ЛАРИНА: А боевую технику?
В. ХОТИНЕНКО: Что-то делали разными способами, добывали. Ну, то есть каждый раз это требовало абсолютно индивидуального такого решения.
К. ЛАРИНА: Это настоящее все?
В. ХОТИНЕНКО: Что-то настоящее, что-то не совсем настоящее.
К. ЛАРИНА: Самолет, с которого они сбрасывали…
В. ХОТИНЕНКО: Самолет снимался живьем. Самолет, к слову сказать, есть. Самолет и у нас есть, на родине.
К. ЛАРИНА: А танк?
В. ХОТИНЕНКО: Вот. Все остальное, это что-то мы делали компьютерной графикой, но уже ребята, вот эта синематека, с которой я работаю с «72 метров», они уже могут сделать все. Я счастлив, что встретился с ними, у меня в руках появилось очень мощное производственное и художественное средство благодаря компьютерной графике.
К. ЛАРИНА: Это удивительно, потому что я, например, такой зритель доверчивый, вот если бы не сказал Володя про компьютерную графику, я бы никогда бы и не додумалась.
В. ХОТИНЕНКО: И не надо.
К. ЛАРИНА: Потому что это ни в коей мере не портит эмоциональную составляющую фильма. Потому что обычно говорят, что если компьютерная графика, то, мол, это сразу увидишь, это техника, технология, это вообще голое все, такое вот техничное.
В. ХОТИНЕНКО: Обязательно. Один молодой человек, который недавно к нам присоединился, такой саунд-дизайнер (такая даже новая профессия появилась – саунд-дизайн), Паша Далюля, он сказал: «Я не видел такого фильма, где бы компьютерная графика имела такой бы смысл». То есть где бы ты видел, что это не зря затраченные силы, средства, и так далее, и тому подобное. Более того: это обыкновенное совершенно, и не только для «Властелина колец», нормальное кинематографическое средство, которым я за эти годы, слава богу, чуть-чуть научился владеть, и уже теперь без этого не представляю.
К. ЛАРИНА: Насколько исторически достоверны все эти орудия и оружие массового поражения?
В. ХОТИНЕНКО: Это гипердостоверно. Потому что это все делалось по фотографиям, чертежам. Ну, скажем, могу рассказать секрет. Вы же видели этот пролог с броненосцем, притом, что броненосцев в помине нету уже нигде, и они не плавают, тем более, не стреляют. Вот. И поэтому это компьютерная графика, но это такого уровня компьютерная графика, что материальна. Там же люди ходят. Там ржавчинка. Там вода течет, и нужен был образ надвигающейся войны, поэтому я придумал вот этот броненосец как образ войны надвигающейся. У меня уже много лет висит фотография броненосца «Ослябя», я его, в частности, тоже приносил, потому что это подлинная фотография. А сейчас рядом будет висеть фотография нашего броненосца из нашего фильма. Плюс дирижабль. Это все по чертежам, это все абсолютно, абсолютно достоверное.
К. ЛАРИНА: Это немецкий дирижабль, да?
В. ХОТИНЕНКО: Да. И самолеты. Более того, мы ведь сколько свежих страниц открыли! Вот эта сцена со стрелами.
К. ЛАРИНА: Удивительно. Для меня это было просто открытие. Я не знала, что они этим пользовались.
В. ХОТИНЕНКО – Вот представляете, какой это ужас вообще. Потому что к взрывам уже люди привыкли. Война, солдаты, к выстрелам люди привычные, и вдруг с неба летят вот эти железяки, которые пробивали действительно всадника с конем. И это выглядит даже как вымысел. Но на самом деле нужно было придумать это, если бы этого не было. На самом деле образчик такой стрелы лежит в музее Революции, их там типов разных было много. Потрясающе – новая совершенно фактура.
М. АНТОНОВ: Но, вообще, эти десять серий, они, конечно… Хотелось бы еще и продолжения, то есть чтобы история не останавливалась.
К. ЛАРИНА: Вот Гражданскую войну не зря вспомнили. Вот про Белое движение никто еще ничего не сделал.
В. ХОТИНЕНКО: А может быть, по-настоящему, и про Гражданскую, вот знаешь, я вот так… Ну, я, наверное, не все книжки читаю, но странным образом у меня запечатлелся образ Гражданской войны по книжке Юрия Трифонова. Он же все-таки умел найти это лезвие бритвы, по которому можно было пройти, рассказать. Наверное, но нам нужно учитывать, что тот подвиг, который совершил Первый канал и моя доблестная группа, его трудно повторить. Это очень, невероятно тяжелый сейчас труд. Это немножко не то время, как раньше, когда все лошади наши и все солдаты могут работать на нас. Сегодня это просто на грани возможного – производство такого фильма. Это должен быть какой-то принципиальный интерес, который проявил, например, Первый канал, продюсеры, Максимов. И это было мужественно, потому что рисковали, я знаю, как рисковали. Потому что не знали: а откроется, захотят ли открыть эту вот книжицу?