Новые русские
Шрифт:
Темиров доволен. Он не обращает внимания на замешательство своего друга. Подходит к Вере.
— Айналайн! Если вам покажется, что я немолодой человек, не верьте глазам своим. Казах молод, пока жив. А жив он столько лет, сколько его любит красивая женщина… А вы, Вера Анатольевна, красивая женщина. Поэтому хочу просить прощения за то, что вынужден прервать ваш дастархан и отвлечь на небольшой серьезный разговор.
— Мне уйти? — с готовностью соглашается Вера.
— А, никогда! Обязательно нужно остаться! Кое-что коснется лично вас. — Темиров обнимает Веру за талию, подводит
Борис Ананьевич наливает себе рюмку водки, выпивает и хотя бы внешне приходит в свое обычное высокомерно-безразличное состояние.
— Ну, выкладывай, аксакал, какие дела свели нас на этот раз.
— А, Боке, как можно называть меня аксакалом, когда рядом такая молодая женщина? Дело мое небольшое, поговорим и выпьем за эти глаза. — Темиров гладит Веру по коленке.
Ей отвратительно-сладостно, что азиат принимает ее за рядовую московскую потаскуху. Она не отодвигается и не сопротивляется.
— Мне для разговора необходим еще один человек. Для меня он мальчик, помощник значит, — продолжает Темиров. — Познакомимся.
Глотов вытягивает ноги, руки засовывает в карманы брюк, откидывает голову: «Валяй». Ему ясно, начнутся просьбы, помочь в Москве с кем-нибудь из влиятельных людей устроить аудиенцию.
— Аслан, заходи! — тихо зовет Темиров. И его помощник возникает из-за приоткрытой двери.
Очень полный маленького роста человечек. Глазки заплыли щеками, а рот обозначен тонкой щелочкой. Вере он сразу напомнил китайских болванчиков-мандаринов. Были когда-то такие копилки из фарфора. Кидаешь ему в рот мелкие деньги, а он кивает головой в знак благодарности. Интересно, как отреагирует этот мальчик, если в его рот-щелочку засунуть тысячу долларов? Всем присутствующим Аслан улыбается круглыми щеками. Подкатывает, именно подкатывает, а не подходит. Усаживается в кресло, широко разведя короткие толстые ноги.
— Уважаемый Боке, мы счастливы видеть тебя здоровым. Не скрою, наша встреча не случайна. Я, как видишь, подготовился. Москва — город ненадежный. Языки да уши вокруг. А тут — тишина.
Глотов взрывается, когда его считают дураком.
— Как ты мог знать о моей поездке сюда? Она возникла спонтанно! В течение нескольких часов!
Жаке Темиров подмигивает Аслану. Тот подобострастно смеется щеками.
— Уважаемый Боке, мое жизненное правило — все знать немножко раньше, чем другие. Поэтому со мной так любят иметь дело.
Глотов прикидывает, от кого могла пойти информация. По совету Артема он решил немедленно отправиться в Иваново. В фонде об этом знала секретарша Валентина и, естественно, главбух. Кроме них, только Вера, напросившаяся ехать с ним. Так ему, идиоту, и надо… Вера, без сомнений Вера! Она сообщила Темирову и по его приказу устроила сцену обольщения. Кому верить? Жена близкого друга. Почти доктор наук…
Тем временем казахи, вдоволь насмеявшись, успокаиваются. Темиров становится серьезным, не переставая при этом поглаживать коленку Веры.
— Ладно, Боке, не придавай значения пустякам. Друзья должны встречаться вместе. Слушай, что тебе скажу. Нам известно,
Борис Ананьевич не знает, как реагировать. Неудобно, что при разговоре присутствует Вера. Она в свою очередь ведет себя абсолютно спокойно. Достает любимый тонкий белый мундштук, вставляет в него сигарету. Аслан подскакивает, подкатывается к ней на своих коротких толстых ножках, щелкает — зажигалкой. Темиров ждет, пока Вера прикурит и Аслан вернется в кресло. Потом продолжает:
— Думаю, у депутата много будет работы. А здоровье, Боке, беречь надо. Придется позаботиться о твоем фонде.
— Как это?! — Глотов резко выпрямляется на стуле.
— А… Боке, не кричи. Не буду скрывать от друга. У меня в Казахстане, говоря по-русски, аккумулированы большие средства. Но обложили меня со всех сторон. Я для них — бывший бай. В меня официально разрешили кидать камни. Не уберегусь, настоящий сель обрушат на мою голову. Поэтому я принял такое решение. Делаем твой фонд международным. Основной программой объявляем спасение Аральского моря. Мои коммерческие структуры сбрасывают деньги в этот новый фонд. На западе подбираем еще одного соучредителя. Находим большой заказ на крупные поставки техники для обессоливания берегов и проводим стопроцентную предоплату. Все довольны. Деньги на западе. Фонд процветает. А Арал? На то воля Аллаха…
— Не понимаю тебя, аксакал, — набычивается Борис Ананьевич.
— И не надо, — успокаивает его Темиров. — Депутат и без того много забот имеет. Фондом будет руководить Аслан. Для начала сделаешь его генеральным директором, затем ты в парламент, он в президенты фонда. Хорошо я придумал, скажи? — Темиров заливается довольным смехом. Его мгновенно поддерживает Аслан своими смеющимися щеками. Даже Вера улыбается, глядя на них.
Глотов мрачно ждет, когда они захлебнутся.
— Жаксынбек Темирович, я создавал этот фонд не для того, чтобы он служил крышей финансовым аферам.
— Ай, ай, ай… — еще громче смеется Темиров. — Мне ли не знать. Аслан, покажи документы, пусть уважаемый Боке посмеется с нами… — Тычет пальцем в помощника. — Очень смешные бумажки. По ним даже слепому видно, как в девяносто первом году ты подписывал платежные документы и перегонял деньги со счетов райкома в свой фонд.
Борис Ананьевич возмущенно срывается со стула, подскакивает к Аслану.
— Где документы?
— Не у меня, — тот защищается выставленными руками с растопыренными пухлыми пальцами.
— У прокурора, — забавляется Темиров. Но вдруг переходит на серьезный тон.— Сядь. Не носись, как голодный тигр в клетке. Мы тебя хорошо накормим. Аслан, хоть и молодой мальчик, еще и сорока лет нет, но дело знает. Вера Анатольевна ему поможет. Такая красивая женщина и доктор наук, ценить будем.
— До сих пор не могу защитить диссертацию, — игриво сокрушается Вера.
— Ай, ай… почему так, айналайн? — хитро улыбается Темиров.
— Денег на взятки не хватает, — она делает вид, что шутит.