Новый Альфонс
Шрифт:
– У меня времени мало, но я думаю, что для нашей любви, глаз не должен быть помехой. Ты не шевелись, я раздену тебя и все сделаю сама.
Ее заботливые руки стали расстегивать на мне рубашку.
Перед уходом, Наталья вытащила из сумки сверток.
– Это я тебе.
– Что это?
– Рубашка, совсем новая, я купила ее до развода с мужем, а он ушел из дома и ничего не взял, вот и осталась... У тебя же денег пока нет, когда еще купишь.
– Спасибо, Наташа.
Я поцеловал ее в знак благодарности.
Наступило воскресение. Я позвонил
– Лешка, ты?
– Я. Ты не забыла, что мы сегодня идем в джаз-клуб?
– Не забыла. Слушай, Леша, я хочу тебя спросить. Это ты избил Гошу?
Я запнулся, черт знает, что сказать, правду или нет.
– Как это?
– Гоша лежит в больнице, у него сломано ребро. Он мне сказал, что на него напали несколько хулиганов и избили его, но я-то думаю, что он говорит неправду.
– Маша, действительно, это сделал я.
– Как ты мог, это же дикое варварство..., избить моего хорошего друга... Я после этого говорить с тобой не хочу, даже идти на концерт не желаю...
– Думаешь, я не понимаю, что все это плохо, - перебиваю ее, - Но что остается делать, когда почти ночью, тройка отпетых молодцов нападает на тебя и начинает дубасить. Тут не приходится рассуждать о варварстве, тут надо отбиваться. Вот в этой потасовке, ему видно, больше всего и попало.
Трубка молчит, слава Богу, не повесила, выслушала все до конца.
– Але... Маша...
– Да.
– Ты меня слышишь?
– Слышу.
– Гошка - неплохой парень, но он выбрал не тот метод для решения спорных вопросов, наверно, есть другие пути...
– Вы дрались из-за меня?
– на этот раз прерывает меня она.
– Ты самая удивительная девушка в мире...
Опять наступила тишина, только через минуту, Маша выдавила.
– Позвони мне попозже, надо все обдумать, я хочу тебе верить.
Она повесила трубку.
Позвонил ей за час до начала спектакля. Очень волновался, не нарваться бы на мать.
– Але..., - слышу Машин голос.
– Маша, это я.
– Где ты так долго пропадал?
– Ты же сказала, позвонить тебе позже...
– Но не в течение дня. Мы же опаздываем, у нас совсем нет времени. Я выезжаю, встретимся у метро "Петроградская".
Маша сразу заметила мой подбитый глаз.
– О, Господи, тебе тоже попало.
– Увы, на войне всегда бывают потери.
– Я не хочу войны. Я позвонила Гоше, и он мне все рассказал. Он дал честное слово, что больше никогда не полезет с тобой в драку.
– А что же все-таки он тебе рассказал?
– Всю правду, передо мной он все же не смог лгать. Да, действительно, он собрал двух знакомых ребят и решил тебя попугать, но... потом не устоял, устроил драку. Гоша сожалеет о случившемся.
– Я тоже.
– Вот и хорошо. Я надеюсь, что вы помиритесь.
Мы добрались до клуба и у входных дверей встретили Пашку.
– Привет, старик. О..., извините, - это он уже расшаркивается перед Машей, - этот тип предупредил, что будет не один. Ну, какой стервец, какой тихорило, прятал вас от
– Нет, он мне много чего не говорит.
– Хорошо, я сейчас расколюсь, - решил подыграть своему другу.
– Паша, перед тобой стоит самая изумительная девушка, которую зовут Маша. Как своему лучшему другу, я разрешаю коснуться ее руки. Ты не против, Маша?
– Против, - смеется она.
– Паша, тогда не надо прикасаться к ее руке, лучше кивни в знак знакомства головой. Где билеты?
– Вот они. Ребята, болейте за нас во втором отделении, мы как раз тогда выступаем. Ведь здесь почти конкурс... Может, нас заметят.
– Постараемся.
– Тогда я побежал. Мне еще надо аппаратуру перенести, а то мои мужики психанут. До встречи.
Пашка смывается, а мы проходим в клуб.
Сегодня для меня последний день съемок. Моего героя должны казнить. Наталье же повезло больше, она будет сниматься до конца месяца.
Ираидка подозрительно смотрит на мое лицо.
– Ты что, сбрендил? У тебя же глаз кровавый. Последняя съемка, а ты вон какой...
– Ираида Владимировна, - за меня заступается Наталья, - чего тут такого, разве в старое время не было пыток. К тому же, по сценарию, ему наподдали, когда он убил герцога.
Ираидка с сомнением качает головой.
– Пойду скажу Маэстро.
Главный режиссер посмеялся, когда увидел мое лицо.
– А что, так более правдоподобно. Пусть гримеры так и оставят синяк и кровоподтек. Николаич, - обращается он к оператору, - постарайся показать эту подбитую рожицу поближе. Пусть все увидят, что убийство так просто не обходится.
Павильон с макетами старого городка полон статистов, изображающих толпу. На площадь под охраной солдат, осел ввозит тележку, на которой связанный сижу я. Вот и помост, в центре которого обыкновенная мясная колода, взятая напрокат из магазина. Два солдата хватают меня за руки и тащат на помост. Кругом крики, смех, шум. Недалеко, у стены роскошного здания деревянная трибуна, на которой разместилась знать, здесь члены королевской семьи, дворяне и богатые горожане, со своими женами и подругами. Мой взгляд упирается на одну пару влюбленных, недалеко от помоста. Это Натали и ее новый ухажер. Они смеются и что-то рассказывают друг другу. Вдруг взгляд женщины встречается с моим, она вздрогнула и отвела глаза. Рядом со мной оказался священник и Гарольд. Он разворачивает свиток и начинает читать.
– Внимание. Высокий суд, под руководством почтенного дворянина Морсера Де Оливье, рассмотрел дело об убийстве его высочества, герцога Аленского дворянином Тибо Альбильером и находит упомянутого Тибо Альбильеро виновным по всем пунктам обвинения. Его величество, король Франции утвердил приговор. Дворянина Тибо Альбильера приговорить к смертной казни отрубанием головы.
Кругом - вой восторга и крики толпы. Подходит священник и сует к моим губам большой крест.
– Повинись перед господом нашим. Да простит он душу твою грешную.