Новый дом для Гарри
Шрифт:
«Да, сэр», - пообещал Гарри.
Флитвик, Дамблдор и четверо рейвенкловцев ушли в кабинет директора, в то время как Макгонагалл и Снейп отправили остальных учеников обратно в Большой зал. Впервые на памяти школьников правила насчет факультетских столов вылетели в трубу – все герои Великой битвы сели за один стол, в то время как остальные ученики расселись вокруг них, не желая упускать драматических подробностей сражения.
«Чел, ну ты еще та егоза, - сказал Флинт, по-дружески толкая Гарри в плечо. – Когда я прибежал, ты этим засранцам знатную парилку устроил».
«Это ты его еще на метле не видел! – добавил сидевший напротив
На другом конце стола Рон и Драко оказались рядом. Какое-то время они сидели молча и избегали смотреть друг на друга. Рон не выдержал первым: «Э, так что, Малфой… то есть, Драко… спасибо. В смысле, за то, что раньше было, - пробормотал Рон. – Ну, ты понял, с тем рейвенкловцем».
«Не за что, Уизли, - несколько секунд Драко колебался. – Ты со мной расквитался, когда не дал тому гаду сломать мне руку, - он ухмыльнулся. – Не знал, что у вас в семье склонность к каннибализму!»
«А?» - Рон прищурился. У него были смутные подозрения, что его только что оскорбили, но он не мог сказать наверняка.
Драко закатил глаза: «Ты ведь его кусал за запястье? Каннибализм? Дошло?»
«А, – Рон залился краской. – Ну, я просто хотел, чтобы он тебя отпустил. Он вроде делал тебе больно».
Теперь пришла очередь Драко краснеть: «Ну, да…»
Повисло неловкое молчание.
«Твой братец знает очень скверные проклятия, - наконец, сказал Драко. – Он тебя им научил?»
«Некоторым, - признался Рон. – Показать тебе?»
Драко с притворным равнодушием пожал плечами: «Ну, можно. Вероятно, это довольно любопытно».
Рон широко улыбнулся: «Один из моих старших братьев научился такому заклинанию у гоблинов! Ты не поверишь, какое оно классное!»
«Да? – безучастная маска спала с лица Драко. – А что оно делает?»
Пока эти двое увлеченно болтали о своем, а Гарри, Оливер, Кэти и Маркус обсуждали квиддич, Джонс повернулась к Гермионе.
«Ну, ты даешь, первогодка, им пришлось левитировать эту гориллу в кабинет директора – он даже идти не мог. Какое это было заклинание?»
Гермиона покраснела: «Это было не заклинание. Я его пнула. Мой отец постарался, чтобы я знала все приемы самообороны».
Один из слизеринцев, не заставший битву, презрительно фыркнул: «Отец тебя научил? Он же маггл! Что магглы знают о самообороне? И какой от нее толк?»
Гермиона покраснела от гнева: «Как ты смеешь оскорблять моего отца!»
Прежде чем слизеринец успел ответить, Джонс тихо заметила: «Она сломала палочку Смита, Синх. Я бы на твоем месте поостереглась».
Синх заткнулся, а через минуту сказал куда более уважительным тоном: «Ты только не обижайся, Грейнджер, и не впадай в гриффиндорство. Я просто имел в виду, что магглы… ну, что они могут знать о битвах?»
Это окончательно доконало Гермиону. Она прекрасно осознавала, что ее неспособность держать язык за зубами в классе привела к тому, что ее заклеймили всезнайкой и зубрилой. К тому же из-за хорошего знания правил ее часто принимали за угодливую подлизу. Хуже того, она понимала, что винить в этом некого. Однако Гермиона Грейнджер могла быть прилежной отличницей или одержимой книгами занудой, но только не трусихой. Что бы там ни думало Волшебное общество, но она гордилась своими родителями и была готова яростно их защищать, а заодно и весь магглский мир, в котором она выросла. В прежней школе остальные ученики открыто ее презирали, и она поклялась, что если и здесь
Она посмотрела на Давиделлу Джонс. Крутой имидж в сочетании со значком старосты вызывал у Гермионы искреннее восхищение. Вот отличница и «хорошая девочка», которой не смеют перечить даже такие парни как Флинт. У Гермионы появился образец для подражания.
Джонс приподняла брови, незаметно поощряя Гермиону говорить дальше. Приободрившись, Гермиона устремила на Синха и других чистокровок свирепый взгляд: «Битвах? Ты думаешь, что сражаются только волшебники? Да вы понятия не имеете, что такое настоящая битва. Проклятия – это для неженок. Магглы дерутся голыми руками. Они такие крутые, что им даже палочка не нужна, - продолжала она, угрожающе оглядывая присутствующих. – В мире магии если вы ранены, то мадам Помфри или другой целитель все вылечит за секунду. В мире магглов раны остаются - так что если не выносишь боли, то драться даже и не думай. Магглы знают о боли и страданиях больше любого волшебника».
«Притормози-ка, Грейнджер! – воскликнул Малфой. – Тут Уизли чуть не получил Круцио. Хуже боли и страданий не бывает!»
Гермиона закатила глаза: «Рон меня спас, и я не преуменьшаю его храбрость, Драко, - Рон залился краской до кончиков ушей. – Как и твое мужество, когда ты спасал его», - теперь Драко не знал, куда деваться от смущения. Спасение гриффиндорца? О чем он только думал? Хорошо, что его отец не видел!
«Однако только Магглы знают настоящую боль, которая продолжается и продолжается. Это делает нас хорошими бойцами», - продолжала Гермиона.
«Да что ты знаешь о боли, Грейнджер? – на этот раз вмешался гриффиндорский игрок в квиддич, его голос был полон сомнения. – Попробуй как-нибудь словить бладжер в голову».
Гермиона подалась вперед: «Брэдли, мои родители стоматологи. Представляете, что это значит? – большинство чистокровок отрицательно покачали головой. – У магглов в зубах появляются дырки, и стоматологи их чинят. Знаете, как они это делают? Вначале они берут большую, ооочень длинную иглу, - она протянула руку, чтобы показать длину, - а потом они колют вас прямо в десну, - она показала процесс жестом, - затем они мееедленно вводят в кровь жгучее лекарство. После этого они достают машину с острым наконечником, который очень-очень быстро вращается и издает вот такой противный звук, - ее подражание сверлу было таким точным, что большинство присутствующих закрыли уши руками. – Именно им они начинают сверлить дыры в ваших зубах».
Теперь все чистокровки позеленели. Даже у Джонс перехватило дыхание, и она схватила Перси за руку. Остальные магглорожденные откровенно наслаждались зрелищем, а полукровок распирало от смеха или от ужаса в зависимости от воспитания.
«Это может продолжаться часами, - продолжала Гермиона замогильным голосом. – А потом они вставляют в дыры металлические штыри и…»
«Да ладно тебе! – перебил ее Перси, по его лбу начал струиться пот. – Ты нас разыгрываешь!»
«Нет, это правда! – магглорожденнный гриффиндорец с четвертого курса с радостью поддержал историю Гермионы. – Мои предки не знали, что я волшебник, пока мне не стукнуло почти десять лет, и мне лечили кариес по-магглски. Видите? Вот эти штуки», - он открыл рот пошире и показал боровшимся с тошнотой чистокровкам пломбы.