Новый Франц Фердинанд
Шрифт:
Мне просто настолько плохо существовать без него, что я начинаю искать причины, чтобы обидеться на Филиппа, чтобы обвинить его в его же смерти. Но ведь это совсем не так, ведь за этим стоят реальные люди. И, вполне возможно, они все еще на свободе, ходят, смеются и хвастаются, вспоминают момент, когда он понял, что оказался в западне. Сволочи.
Филипп, мой Филипп… Как много я бы отдала, чтобы предупредить тебя, чтобы сказать: «Не делай этого! Не езди туда сегодня!».
Я вспомнила на последний телефонный разговор. Казалось, что
– Как дела на работе?
– Как всегда, – вздыхала я.
– Сегодня разговаривала с одной пожилой женщиной: она решила, что дозвонилась до своей внучки, которая сбежала в Москву из Краснодара – к своему парню. Ты же знаешь, нам нельзя первым прерывать звонок, если человек не подтвердил, что не является клиентом. Вот мне и пришлось дожидаться, пока она не поверила, что я не «притворяюсь, чтобы отделаться от нее», а действительно работаю в call-центре.
На другом конце линии раздавался тихий смех Филиппа.
Если бы я знала, что слышу его в последний раз, я бы никогда не положила бы трубку. Если бы я знала, что смогу предотвратить, отсрочить его уход, то я бы заставила его говорить и слушать. Я бы держала телефон около уха сутками, позабыв о сне, радиации и стоимости международных звонков.
– Давно тебе говорю: бросай это место. У нас на счету достаточно, чтобы ты могла жить без особых проблем еще года три.
– Дело не в день…
– Я знаю, что дело не в этом, – перебил меня Филипп. – Знаю, что ты не хочешь сидеть без дела, но ведь пары лет достаточно, чтобы найти работу, которая тебе больше по душе?
– А вот тут ты не прав, – мой голос звучал шутливо. – Я вполне могу сидеть без дела, просто для этого мне придется от тебя уйти. Так как сидеть без дела и при этом слушать о твоих успехах – это не как-то очень. Вот если бы я была при деньгах и жила одна… – я растянула последнее слово.
– Тогда ты бы смогла деградировать без препятствий?
Я слышала, что уголки его губ были приподняты, и гордилась тем, что могу заставить его улыбнуться несмотря на три тысячи километров между нами.
– Знаешь, – продолжил он, – большинство девушек, наоборот, бросают работу, когда выходят замуж.
– Во-первых, не большинство, у тебя устаревшие данные. Во-вторых, работу бросают, чтобы заниматься детьми.
– Да… Да. Прости. Знаю, что тебе не очень-то весело там, но ты должна знать, что все, что я делаю – ради большой цели. Сейчас это не заметно, но моя работа очень важна. Веришь?
Я глубоко втянула воздух.
– Верю. Конечно верю. И, знаешь, я думаю о том, чтобы завести собаку. Такую маленькую и пушистую – не выучила еще название породы. Ты как?
– Это отличная идея.
– Правда? Значит, решено. Когда ты вернешься домой в следующий раз, нас уже будет трое.
В трубке послышалась английская речь.
– Мне пора. Яна, я люблю тебя. Береги себя.
– Я тоже те…
Связь оборвалась.
Ты вернулся домой, Филипп. Но нас не трое.
Теперь я совсем одна.
И я даже не успела в последний раз сказать, что люблю тебя.
Егор Сергеевич, до сих пор хранивший молчание, прошептал, что плохо себя чувствует и отправился на улицу за глотком воздуха. Я же собралась отыскать Марию Вевер, чтобы, наконец, забрать у нее свои вещи.
Я знала, что ей от меня что-то нужно, и что просто так она меня не отпустит.
Однако она наоборот не стала задавать мне вопросов и сообщила, что моя сумка и одежда ожидают меня в машине. Последняя должна была доставить меня домой. Кроме этого, она рассказала, что в гробу, конечно же, не было никаких останков. Тело Филиппа доставили на экспертизу и опознанию оно, в силу серьезных повреждений, не подлежит. Меня мутило от нервного истощения и воображаемых картин убийства. Опустив прелюдии, я спросила:
– Что дальше?
– Яна Владимировна, – неожиданно, она обратилась ко мне по отчеству, – Вам будет оказана вся необходимая поддержка и помощь в организации похорон. Очень скоро с вами свяжутся ответственные лица.
Она огляделась по сторонам, в очередной раз посмотрела на свои наручные часы и тихо добавила:
– Мне очень жаль. Держись.
Всю дорогу домой мое лицо мерзло от колючих и крупных слез.
6 глава
*Шесть лет назад*
Черный ремешок кожаной сумки давно протерся, но ей было слишком жаль расставаться со своей почтальонкой. Яна купила ее еще на первом курсе – сразу после того, как успешно сдала зимнюю сессию.
Теперь темное нутро сумки действительно напоминало почтовый ящик: внутри хранились порядка сорока бумажных листовок и газет – все они были посвящены предстоящим выборам президента.
Не понаслышке зная о том, как нелегко получать презрительные взгляды в ответ на протянутый флаер, она всегда принимала предложенную рекламу, хотя считала себя крайне далекой от политического хлама.
Шла последняя неделя лета, и перед началом пятого курса девушка решила принять у себя самых важных гостей – родителей.