Новый год со спецэффектами
Шрифт:
Этот путь оказался тернистым. В то время, как мы с Натальей, проложив дорогу в холл кувалдой и натурально чихая на всю нечисть в мире, пытались не порезаться о стеклянный бой, Машуня предприняла две безуспешные попытки восхождения на крыльцо. В тапочках на кожаной подошве самое оно! Дважды пересчитав обледеневшие ступеньки тем, чем удалось, и подведя скромный итог результатам (преодолеть удалось только первую ступеньку), она окончательно задубела. В то время, как мы, даже не догадавшись включить свет в холле (головы застудили), дружно схватились за руки, мысленно готовые к любой атаке любых противоборствующих
Против обыкновения Наташка даже не вскрикнула. Просто отцепилась от меня, шарахнулась в сторону, отчаянно взмахнула руками, отбиваясь от невидимого противника, и нечаянно саданула точнехонько по выключателю. Вспышка яркого света высветила спокойную обстановку холла, оживляемую тремя трясущимися колоритными женскими фигурами в растерзанных прикидах, с перекошенными лицами и вздыбленными волосами. Потенциальные отрицательные героини фильма ужаса! Утвердили бы на роли без всякого там кастинга. Доведись мне ненароком увидеть себя в таком виде в зеркале, не сразу бы признала. Что уж говорить об остальных. Не иначе как поэтому Машуня робко спросила:
– Девчонки, это вы?
– Мы – это мы, – покосившись на меня, философски проронила Наташка и, переведя взгляд на входную дверь, в свою очередь спросила у Машуни: – А ты еще на крыльце или уже здесь? В смысле, открывать тебе или пока не надо.
– Пока не надо, – простонала с пола Машуня. – Я в окно, следом за вами. Только, кажется, по частям пришла. Вся в синяках. Слушайте, ничего не понимаю. Такое впечатление, что сами себе устраиваем какие-то садистские аттракционы. Надо заглянуть в большую комнату и на кухню.
– Чайник! – воскликнула Наташка, но с места не сдвинулась. – Наверное, еще не закипел. Газом не пахнет. Может, мы принюхались?
– Сначала навестим родителей, – забеспокоилась я. – Не могло же мне померещиться, что дверь кладовой ни с того ни с сего открылась. Хотя…
– Стойте тут! – проявила решимость Машуня. Охая, встала и поплелась на кухню. – Никого! И чайник холодный.
– Я забыла зажечь газ! – обрадовалась Наташка. – Машенька, загляни в каминный зал, а чайник я сама вскипячу.
На кухню мы с подругой неслись наперегонки – напомнила о себе жажда. Машуня немного помедлила, ожидая нашего возвращения, затем, хакнув, как опытный спецназовец, пинком распахнула дверь каминного зала и, прихрамывая, закружилась на месте, повизгивая от боли. Шмыгнув мимо нее, в комнату стрелой влетел неизвестно откуда взявшийся Бармалей.
– Много чести котяре, – фыркнула Наташка, мельком оглядывая знакомую и изрядно поднадоевшую обстановку каминного зала. – Теперь к родителям. Пора завтракать. За завтраком все и обсудим. Кстати, похолодало. Не мешало бы окно чем-нибудь заткнуть. Хоть подушкой.
И едва она это проронила, как амбразура разбитого окна волшебным образом закрылась. Не сразу поняли, что задом Василисы Михайловны: сил у пожилой женщины развернуться должным образом не нашлось. А пока поняли и покинули спешно оккупированную территорию кухни, прошло не меньше пяти минут. Машуню вовремя осенило, что двойника теплого халата такой
Методы терапии оригинальностью не отличались – полстакана водки, из которого в Василису Михайловну удалось влить пару глотков, пуховое одеяло из ее же комнаты и клятвенное обещание не замедлить с горячим чаем.
Дверь в котельную была распахнута настежь. По маленькому помещению гулял ледяной сквозняк. Карл Иванович по-прежнему лежал на полу. С вытаращенными, но ничего не видящими глазами. Я неуверенно заявила, что очередной этап беспамятства – результат воздействия свежего воздуха. После длительного кислородного голодания. Не долго думая, Наташка заставила нас приподнять бедняге ноги и принялась лупить его по щекам. Он не выдержал и пришел в себя.
– Подушку! – скомандовала нам Наташка, и плачущая Машуня полетела выполнять приказание. Вернулась она буквально тут же. Я только и успела, что заметить отсутствие рядом с тапками Карла Ивановича белого фарфорового бокала.
– Зачем ты мне суешь этого монстра? – возмутилась Наташка, отпихиваясь от притащенной Машуней подушки. – Три стаи кур на нее извели, не меньше. Я не для отца, для окна просила. Сюда надо поменьше, а эту тащи в холл. И захвати какое-нибудь покрывало, пора вывозить Карла Ивановича в свет. Я имею в виду – этот свет! – особо подчеркнула она для Машуни. – Он нам нужен живым. Как свидетель действий своенравной двери котельной. Уверена, ее где-то заклинило, и она сама открылась от крайней степени удивления, ну как рот открывают, когда наша Василиса Михайловна бросила мужа и полезла на волю проторенным путем – в окно.
В суете и хлопотах мы не заметили, что на улице окончательно посветлело. Вторая безумная новогодняя ночь нервно перетекла во второй безумный новогодний день.
3
– А где же пирожные? Я только маленький кусочек съела, – капризно поинтересовалась слегка пьяная и окончательно оттаявшая Василиса Михайловна. Довольно отвратная смесь – сладкий чай с изрядной дозой коньяка довершил лечебное действие, и Машунина мама вновь воспряла к жизни и душой, и телом. В отличие от жены, Карл Иванович, красный и тихий, лежал на диване под пуховым одеялом и отрешенно думал о своем. Свернувшись клубком, в ногах у него мирно спал Бармалей. Рядом на полу пристроилась выпущенная под залог хорошего поведения выгулянная и накормленная Денька.
Вопрос Василисы Михайловны вызвал оживление у Машуни и Натальи. У первой – от любопытства, у второй – от чувства справедливости.
– Ваши пирожные в потемках слопало то существо, которое украло из котельной белый фарфоровый бокал, – пробурчала я. – Да вы его сами видели – в котельной. Перед тем как спешно покинуть помещение через окно. Почему вы сбежали?
– Ирина! – В голосе Машуни слышалась укоризна, но я решила ее не замечать.
– Вас испугала открывающаяся дверь? Вы кого-то видели?