Новый год со спецэффектами
Шрифт:
У Карла Ивановича выступила на лбу испарина. Он старательно тер лоб ладонью и что-то неслышно мямлил себе под нос. Кажется, чертыхался. Василиса Михайловна намертво вцепилась в подоконник и беззвучно плакала. Следовало немедленно разрядить обстановку, именно поэтому я влезла со своими комментариями услышанного. В плане того, как по-разному можно воспринять один и тот же случай. Затем принялась петь дифирамбы Катерине. В конце концов вообще велела Виктории замолчать, хотя она и так молчала. А потом тихо продолжила сама, решив, что Виктория в случае чего меня поправит. Мне было жалко всех, в том числе и себя. Хотелось как можно быстрее свернуть этот неприятный разговор.
– Дальше все понятно: Виктория поделилась содержанием дневника с Ренатом, рассчитывая на то, что он по стенке размажет родителей Марии. Но не учла тех чувств, которые Ренат испытывал по отношению к своей жене и дочери. Вопрос сведения счетов с Гусевыми у Рената не стоял. Пережив шоковое состояние, он испугался за Марию и Альку. Пожалуй, за Альку – больше. И принял решение любыми путями заполучить
О Марии Виктория не очень печалилась. Ну разведутся с Ренатом, главное, ребенок вполне здоров. Сама Вика тоже жила в так называемой неполной семье. Сначала ясли, потом детский сад-пятидневка, школа – как по этапу. Впрочем, я отвлеклась… В общем, в какой-то момент Вика осознала, что Ренат очень странно себя ведет. Создавалось впечатление, что он хочет скрыть от всех содержание дневника. Но «маховик» правды уже раскрутился. Вика решила побыстрее покончить с этой историей. «Подарок» всем Гусевым-Сапрыкиным решила вручить перед боем курантов. И навсегда распрощаться с прошлым. До Нового года. Так, Вика?
– Так, – прозвучало из-под ладони, которой сгорбившаяся девица прикрывала лицо. – Все так. – Она неохотно распрямилась и отняла ладонь от лица. Глаза были сухими. – Вот только Ренату я об этом ничего не сказала. Он не хотел сюда ехать, пришлось соврать, что дневник спрятан здесь. Заодно можно и Новый год отметить – два несчастных человека в нетопленом доме. Мама услышала один из наших телефонных разговоров и кое-что уяснила…
– Ох, Вика, Вика… – Я укоризненно покачала головой. – Я так и поняла, что она сама «пригласилась» в гости к Василисе Михайловне и Карлу Ивановичу, настояв на их непременном визите в медвежий угол – надеялась развести беду своими руками. Вот только не решилась сказать, от кого именно следует ждать этой беды. Была уверена, что у родной дочери хватит благоразумия не заявляться сюда. Она, также как и вы, Василиса Михайловна, ждала визита только Рената. Время шло, а он не приезжал, зато прикатила Машуня с Алькой и кучей гостей. Карл Иванович веселился в счастливом неведении, а Катерина с Василисой Михайловной решили, что можно вздохнуть свободно, «Дед Мороз» отказался от сведения счетов и планов мщения. Вот тут-то вы и нарисовались! Да еще этот дурацкий костюм Санта-Клауса на Ренате…
– Ренат начал пить, как только свернул с основной дороги, а наряд мы случайно приобрели у одного из участников массовки на елочном базаре здесь, недалеко, в городке. Кстати, рядом с больницей. Этот участник был уже безучастен, вообще на ногах не стоял. Про «подарок от Деда Мороза» я по телефону просто так брякнула – Новый год же на носу. А когда мы сюда приехали, я и сама еле на ногах устояла, когда увидела такое обильное застолье и дружный коллектив, в котором моя мама занимала почетное место справа от моего, но не совсем, папы… – Виктория тихо засмеялась. – С этого момента все пошло кувырком. Машка со своими объяснениями, в результате которых я поняла, что мне ее ужасно жалко. До этого сталкиваться с ней близко вообще не приходилось. Потом – Алька, устроившая спектакль с привидением. Девочка меня явно ненавидела. И я опять вспомнила себя. Кстати, мне довелось увидеть Алькин маскарадный костюм. Потом он навел меня на определенные мысли… По большому счету мне тогда хотелось поскорее уехать. Но Ренат не согласился и потребовал отдать ему дневник. Большая часть гостей гуляла, и, кажется, никто не слышал, как мы выясняли отношения. Ренат повел себя хамски – вернувшись в машину, влез в мою сумочку, вытащил тетрадь и сунул ее в свой мешок Санта-Клауса. А его демонстративно нацепил себе на спину. Теперь, говорит, правды никто не узнает. Можешь болтать что угодно, тебе никто не поверит. Хотя жизнь нам с Марией и Алькой ты все-таки сломала… Да я уже сама была готова отказаться от своей задумки. На деле все как-то очень страшно и противно выходило. И еще моя мама, всем своим видом показывающая, что уважает людей, в обществе которых находится. Я хотела забрать дневник и вернуть его на то место, где взяла. Чтобы мама это видела. Но Ренат не позволил.
Виктория глубоко вздохнула и нахмурилась.
– А потом ты была серьезно напугана, – миролюбиво подсказала я, и она согласно закивала головой. – Рената пытались убить. И это мог сделать только кто-то из присутствующих в доме. Сразу стало ясно, что ты зря расслабилась – семейная тайна Гусевых обросла криминалом. Ненормальных гостей исключила из числа подозреваемых сразу. Альку – тоже. Она обожает отца. На подозрении остались Карл Иванович, Василиса Михайловна и Мария. Они очень любят Альку, кто-то из них, а может, все сразу, готовы на что угодно, лишь бы девочка не узнала правду, которую уже знал Ренат. Кому-то он вольно или невольно успел намекнуть о своих «знаниях». Вот тут ты и поняла – вся твоя продуманная «операция» окончательно вышла из-под контроля. Ты на очереди на тот свет. Следовало немедленно уносить ноги.
– Вы правы. Мама отказывалась что-либо понимать, не верила в реальность происходящего. Я долго уговаривала ее уехать, но она проявила завидное упрямство и осталась. Пришлось и мне задержаться.
Побывав
Потом пришла мысль, что надо спасать не только себя, но и Рената. Вот тогда мы с Алькой и решили выкрасть его из больницы и увезти в Москву. У нас с мамой одна машина на двоих, маму тоже нельзя было оставлять здесь. Разделаются, не пожалеют. Хотела сделать это немедленно, но Ренату вкатили лошадиную дозу успокоительного, и он был нетранспортабелен. Альке пришлось остаться с ним, а я вернулась сюда. То есть не совсем сюда, а в свой дом. Вы, наверное, уже знаете, что мы приобрели в низине участок. Мама очень любит эти места… Словом, Алька осталась с отцом. В больнице также находилась Мария. А мне нельзя было выпускать из вида всех вас. И тут я вспомнила про Алькин маскарадный костюм – она призналась, что спрятала его в своей комнате на третьем этаже под матрасом. Мне пришла в голову гениальная идея устроить жутковатый спектакль в медвежьем углу. Он сразу переключит внимание зрителей на другие проблемы. Пригодились знания, почерпнутые из дневника Василисы Михайловны. Она подробно описала способ проникновения в дом – через чердак. Только мне и лестницу не надо было тащить – она уже была пристроена к чердаку. Замок, как поведала Алька, только имитировал надежность запора. Он висел для камуфляжа – на одной петле. Забавная девчонка! Лазила за паклей и потеряла ключ. Все обошлось без проблем. Я прихватила из ее комнаты не только костюм, но и кое-что из вещей – ей на первое время. Ну а потом решила проникнуть в дом покойной бабушки Варвары и поискать там что-нибудь для усиления «колдовского образа», в который собиралась вжиться. За ваше поведение не беспокоилась. Здесь была мама.
Дом бабушки Варвары так и не был закрыт на замок. Годы простоял, но никто не решился туда зайти. Страха не испытывала. Тем более что в бабушкиной бане жили наши рабочие – три таджика. Хуже всего была снежная целина. В доме стоял страшный холод. А на мне – только легкая куртка с капюшоном. Да еще забившийся под нее снег слегка подтаял. Ну я, дрожа от холода, и завернулась в Алькин пододеяльник, на голову ее самодельный парик из пакли нацепила – все теплее.
В комнате ничего не изменилось, если наверх не смотреть. Оставалось так, как много лет назад. А вот потолок в одном месте провалился. На кухне темно было. Окно маленькое и снегом занесено. Я в ящике стола свечи нашла и очень удивилась, что их мыши не сожрали. Зажгла фитилечки с помощью зажигалки, они не сразу, но загорелись. Еще подумала, что, если меня бабуля видит, пусть порадуется. Хотела лампадку перед иконой зажечь, но она не загорелась. Масла в ней не было. До меня не сразу дошло, что за разломанный ящик в комнате на полу валяется. Когда сообразила, что это гроб, слегка струхнула. Наверное, бабушка его заранее для себя приготовила, только воспользоваться не пришлось. Девушка я достаточно храбрая. Все детство сама себя отстаивала в драках. Быстренько поставила его части на табуретки – так было удобнее, чем на полу, и постаралась собрать их в единое целое, решив использовать в качестве театрального реквизита к своему импровизированному спектаклю. Даже свечки рядом примерила. Ничего получалось… Еще обнаружила знакомую вещь – белый бокал. Он на столе стоял, перевернутый вверх дном. Его я сразу узнала и, взяв в руки, чуть не заревела. Ирина помешала. Я думала, со страха окочурюсь… Можно мне закурить?
Мы не сразу вникли в суть вопроса. Слишком напряженным был момент.
– Ты куришь? – с некоторым осуждением произнес Карл Иванович.
– Курю. И воспитывать меня поздно, – твердо заявила Виктория. – Блин, где же мои сигареты?
– Подожди, я сейчас свои принесу, – засуетился папа Карло.
– Ты куришь? – Брови Василисы Михайловны удивленно взлетели вверх.
– Иногда. Когда тебя нет рядом. И воспитывать меня поздно.
– Не надо, папа. Я перебьюсь. – В голосе Виктории зазвучали мягкие нотки. – Давайте уж до конца разберемся с этим делом. У меня большое желание вернуться домой… Когда я увидела в окне Ирину, мне захотелось немедленно рухнуть на пол, но вовремя поняла, что она испугана, пожалуй, больше, чем я. Ох, и славно они с Натальей улепетывали! Хотя врать не буду – пятки не сверкали. Невозможно ими сверкать по снежной целине. Но вы бы тоже от души повеселились, если бы видели, как я волоку доски гроба по снегу. Таджики видели. Эффект был потрясающий! Один мне даже помог. И с точки зрения профессионала заявил, что вагонки и так хватит. Даже останется. Не стоит утруждать себя воровством чужого деревянного имущества. Тем более изъеденного жучком. Доски-то трухлявые, поэтому и невесомые. Парень с юмором.