Новый Мир (№ 1 2009)
Шрифт:
Но «история идеологического самосознания» отечественной интеллигенции — все же не (совсем) история самих АБС. Это — история восприятия их другими, то есть часть биографий читавших и воспринимавших. Между тем дело биографа — обозначить корни личных смыслов своих героев, их историю.
Удалось ли это Скаландису? Несомненно. Об этом он пишет много и подробно. Об истоках образов, о прототипах героев, о впечатлениях, из которых позже развились те или иные сюжеты. Я уж не говорю о детальнейшей, по дням расписанной творческой истории: начиная с первых литературных опытов, о которых остались хоть какие-то свидетельства, и до времени, когда — в 80-х —
Это значит: задача, хотя бы в первом приближении, выполнена.
Насколько глубоко продуман и оценен автором материал, им же собранный, — вопрос не самый важный. Скаландис — не культуролог, не литературовед и не позиционирует себя в этом качестве. Он (всего лишь) биограф: жизнеописатель. С жизнеописанием он вполне справился, притом в условиях, заметно осложненных тем, что один из героев жив и все написанное надо было с ним согласовывать; задачка — врагу не пожелаешь, между прочим. Культурологические выводы читатель — если уж ему важны именно они — может сделать и сам: материала для этого здесь — на несколько книг. (Кстати, упрек Майи Кучерской в том, что материал в книге «не отфильтрован», «не систематизирован» [19] , тоже не вполне справедлив: он структурирован простейшим и самым ясным образом — хронологически.)
«Окончательной версии того, что такое „Братья Стругацкие”, — пишет Лев Данилкин, — как не было, так и нет». Но «окончательная версия» чего бы то ни было будет разве что после Страшного суда. Пока Стругацких читают, перечитывают и просто вспоминают в меняющихся исторических контекстах, будут возникать новые версии.
Прошло слишком мало времени. Эпоха Стругацких — не вполне прошлое: живы в своем большинстве те, для кого эта эпоха была чувственной реальностью и неотъемлемой составной частью собственной биографии. Поэтому любое рассуждение о значении «феномена Стругацких» неминуемо затронет личные смыслы людей и обернется проблематизацией значимости их жизни и ценностей, в свете которых она складывалась. И касается это также и тех, кто ни к какому фэндому никогда не принадлежал, но дышал со Стругацкими и их читателями одним воздухом.
Что же нам остается сегодня?
Определиться со своим недавним прошлым. Не надеясь занять всецело объективную позицию по отношению к лично значимому и лично пережитому, все же подготовить более объективное понимание нашего прошлого — людьми последующих времен, для которых оно будет просто частью культурной истории. Собрать материал (который мы еще чувствуем как живой) для последующего осмысления. Скаландис сделал для этого так много, как — в отношении его героев — действительно никто другой.
Рассказ о «жизни идей» братьев Стругацких [20] ,серьезный культурологический анализ их присутствия в позднесоветском интеллектуальном и эмоциональном пространстве, несомненно, впереди. И книга Скаландиса — будучи, кроме всего прочего, и сама документом своего времени — станет для такой работы одним из важных источников.
Ольга БАЛЛА
[5] Владимирский В. Биография братьев Стругацких <http://www.krupaspb.ru/piterbook/fanclub/>.
[6] <http://svet-smoroda.livejournal.com>.
[7] m_inackov <http://lartis.livejournal.com>.
[8] Данилкин
[9] Шубинский В. Ант Скаландис. «Братья Стругацкие» <http://www.openspace.ru/
literature/projects>.
[10] Например, стр. 235, 286, 289, 349, 387, 422…
[11] Например, стр. 200 — 201, 247, 268.
[12] Например, сопоставление фильма Шпаликова «Я шагаю по Москве» и «Попытки к бегству» АБС: автор усматривает в них общий дух и общую стилистику.
[13] Например, поход Хрущева на выставку в Манеж и его последствия.
[14] «<…> все полки в коридоре прямо при входе в квартиру были забиты крупами, консервами <…>»
[15] Это сказано во второй половине 1990-х!
[16] «Занялся сейчас, — пишет Аркадий Борису в 1950 году, — опять проблемами познания. Страшная неразбериха царит в этой области, особенно в отношении терминологии, когда смешивают и валят в одну кучу понятия „сознание”, „мышление”, „мысль”, „духовное” и пр. Стараюсь разобраться в этих авгиевых конюшнях. У Сталина об этом сказано очень мало, а других авторитетов я здесь не признаю, ну их к чорту». Скаландис комментирует это так: «Трудно не вздрогнуть от такого пиетета, хотя оговорочка „здесь” и этот „чорт” по правилам старой орфографии придают всей фразе слегка иронический оттенок. Но только для нас и сегодня», — спешит он добавить, так и не объяснив, что в этом «для нас и сегодня» иронического.
[17] Собственный вариант коммунистических идеалов у них сохранялся, судя по приводимым цитатам, чуть ли не до конца 80-х (см., например, интервью АН рижской газете «Советская молодежь» 1988 года).
[18] Из статьи АБС в «Независимой газете»: «…коммунизм — это ведь общественный строй, при котором свобода каждого есть непременное условие свободы всех, когда каждый волен заниматься любимым делом, существовать безбедно, занимаясь любимым и любым делом при единственном ограничении — не причинять своей деятельностью вреда кому бы то ни было. Да способен ли демократически мыслящий, нравственный и порядочный человек представить себе мир более справедливый и желанный, чем этот? Можно ли представить себе цель более благородную, достойную, благодарную? Не знаю. Мы — не можем». Это, между прочим, январь 1991-го. Уже все иллюзии, казалось бы, позади.